Школа. Никому не говори. Том 1.
Шрифт:
– Очень надеюсь, – смягчив тон, быстро ответила покрасневшая и смутившаяся Мария Игнатьевна. Зная, что подростки видят неловкость, не подобающую даме бальзаковского возраста, педагог быстро переключила внимание на другого брата. Тот, лишь слегка отвлекшись на замечание, адресованное Сэро, сосредоточенно продолжил работать над проверочной, тихо советуясь с коротко остриженной белобрысой девочкой-соседкой.
– Имир, повлиял бы на родственника-повесу, что ли!.. Когда брат возьмёт с тебя пример и начнёт, наконец, учиться?!..
Имир медленно поднял голову, задумчиво
– Под строгую опеку взял бы братца, а?!.. Как пионеры когда-то делали! – не сдавалась химичка, видимо, надеясь, что занятый проверочной близнец включится в разговор.
Имир снова отвлёкся от работы и серьёзно, без тени улыбки, ответил:
– Ну так то ж было «когда-то». Смысла нет поступать, как давным-давно никому не интересно.
Огорошенная, учительница потеряла дар речи. Умник добавил:
– А когда Сэро начнёт учиться, мне лично дела нет. У него своя голова на плечах имеется.
Поспелова с такой безапелляционной наглости далась диву.
«Какие, однако, любопытные!.. Имя у крашеного смешное!.. Интересно, как прикалываются с его чудного имени?.. Сэ-э-э-ро-о-о-о!» – протянула школьница, хихикнула, огляделась и поняла, что смешно только ей. Когда Мария Игнатьевна обратилась к парню по имени, вообще никто не среагировал. Одноклассники явно Сэро уважали.
Люба тоскливо позавидовала черноглазому мальчишке. Ну как с настолько странного имени и не смеётся никто! Разве такое бывает?!..
***
Время урока неумолимо испарялось вместе с шансом списать.
Сэро надоело бездельничать. Надо обеспечить себя в журнале любой оценкой повыше двойки.
Друг рядом рисовал синей пастой какую-то ересь – явно клал на суету большую кучу равнодушного дерьма.
Другие два соседа уже списали, но решение оказалось неправильным, и теперь они дёргались в поисках лучшего.
Брат содрать не даст. Имир в этом плане вредный и принципиальный по отношению к любому, а к близнецу – в особенности. А если и даст, то Сэро придётся отрабатывать, и немало. Имир выставлял за списывание родственнику цену высокую, чем ещё больше отбивал желание обращаться за халявой в учёбе. Сэро клянчил у Имира, только когда совсем прижимало, но старался, чтобы «прижимало» как можно реже. Впрочем, Сэро всегда находил у кого списать. Наглости и обаяния парню не занимать, плюс ему никто никогда не отказывал. Повеса благотворителей ни под каким предлогом не обижал, даже покровительствовал им.
На четвёртой парте первого ряда, примерно на расстоянии двух метров смуглокожий мальчишка заметил школьницу из параллельного класса, яростно корпевшую над проверочной. Сгорбившись от неистового труда над задачами, девчонка не поднимала головы. Золотистые волосы чуть ниже плеч закрывали лицо, локти прижаты к туловищу. Ноги спрятаны под сиденье стула. Длинная, ниже колен, тёплая юбка, застёгнутая под горло голубая блуза с кружевным старомодным воротником. На ногах – глухие некрасивые туфли с низким широким каблуком.
«Зубрёжница стопудово! – хмыкнул Сэро. – А строчит-то как снайпер!
– Девушка! – на полутоне, ласково и заигрывающе, позвал Любу брюнет, наклонившись вперёд.
Ноль реакции. Не слышит.
– Девушка! – чуть громче и медленнее выдал юноша. А затем, рассчитывая избежать внимания Марии Игнатьевны, бросил уже быстро, отрывисто.
Начали оборачиваться все десятиклассницы: и рядом сидящие, и даже те, что подальше. Кроме персоны, к которой непосредственно обращались. Химичка подняла голову – Сэро затих. Не услышать точно было невозможно!
– Тимон! – тихонько присвистнул повеса. Степанченко обернулся и вопросительно кивнул.
– Девчонка, что сидит впереди, шарит?..
Люба, шокированная, догадалась, что речь идёт о ней. Узнала бархатный низкий голос брюнета.
«Блин, да как можно ему дать муть, что в черновике настрочена?!.. Чтоб цыган потом меня где-нибудь за углом пришиб?!» – тихоня насторожилась и сгорбилась сильнее.
– Кто?.. Вот эта?! – Тимофею очень не понравилось, что ровесник обратил внимание на Поспелову. Такое в планы не входило. Ещё не хватало, чтоб у груши для битья появился покровитель. – Да она конченая, убожество, мля!..
– Мне плевать! – обрезал его на полуслове Сэро. – Какое дело, какая она, если девка шарит?.. Позови!
Тим, сглотнув, подчинился. Протянул руку к спине Поспеловой и постучал слегка пальцами.
– Эй, Люба, слышишь?.. Обернись, тебя зовут!
Девушка чувствовала, что привлекла слишком много внимания. Она еле дышала – красная, с расширенными от напряжения зрачками. Тело задеревенело. Бессильные руки прилипли к парте. Ноги окоченели и приросли к полу. Челюсти, склеенные, сжались – вот-вот заскрежещут зубы. Повернуться и посмотреть в лицо смазливому наглому брюнету, тем более улыбнуться девочка попросту не могла. Привыкшее к насмешкам сознание решило, что, если ответить на зов, порция унижений обеспечена.
Мельком обернулась Рашель, кинула насмешливый взгляд на красную Любу. Следом повернулась Камилла. Брюнетка посмотрела оцепеневшей Любе прямо в глаза – зло, смеясь, брезгливо. Она презирала трусость тихони: как можно не использовать такой шанс?! Находчивая Виноградова молниеносно схватила свою тетрадь с работой и, соблазнительно улыбнувшись, передала Сэро.
– Держи! Я всё уже решила и проверила!
– Спасибо! Буду должен! – полушёпотом ответил обрадованный мальчик, благодарно подмигнув.
– Если что, обращайся! – Камилла излучала высшую степень приветливости и обаяния. И тут же не упустила возможность щегольнуть: – У меня «пять» по химии. Всегда могу помочь!
Сэро усмехнулся – намёк понят. Многие девчонки старались ему угодить. Кроме высокомерной глухой овцы с четвёртой парты первого ряда, выставившей его дураком.
«Тебе это даром не пройдёт, сучка, вот увидишь!»
***
Ерик протекал через весь городок и был его достопримечательностью. Мама Любе говорила, что река создана искусственно и служит для спуска воды с рисовых чеков.