Школа. Остаться в живых (сборник)
Шрифт:
Потом, когда мне стукнуло девять лет, появился отчим, а с ним, что вполне закономерно, деньги. Сначала немного, потом все больше и больше. Помня о том, как мне пришлось намучиться, мама стремилась одеть меня с иголочки, накормить самой вкусной колбаской и дать побольше на карман. А еще она старалась меня понимать. Поэтому, унюхав как-то раз исходящую от меня табачную вонь, она разрешила мне курить дома. И иногда выпивать — но только хорошее вино или шампанское. По той же причине она не возникала по поводу моих парней. Только просила, чтобы я ее с ними знакомила. Я, по правде,
Конечно, мама притворялась: бесили ее и мальчики, и курево, и выпивка тоже. Но она старалась. Иногда срывалась — бывало. Однажды я задержалась у подруги до одиннадцати вечера, что по маминым меркам — глубокая ночь. Позвонила матери, сообщила, что меня отвезет отец Лизы, что мы уже выходим. Обещала быть через пятнадцать минут, а получилось — через полчаса. Думала — ерунда, а оказалось — трагедия. Откуда ж мне было знать, что у мамы накопилось. Не успела я скинуть кеды, как она набросилась на меня с кулаками, слезами и обвинениями. Завалила на кровать и стала колотить — по затылку, по шее, по лицу… Я в ответ огрызалась, кричала какие-то гадости, но руку на нее поднять так не смогла. Через несколько минут нас разнял отчим, через пару часов я рассматривала перед зеркалом разноцветные синяки, через день я ушла из дома, через три вернулась, через четыре мать извинилась. И больше никогда меня не била.
Мама делала вид, что смирилась с моим ранним взрослением и не предпринимала попыток меня «исправить». Единственное, чего она требовала, — это хороших оценок, и я их исправно приносила. К тому же выигрывала все олимпиады — от переводов Гёте до исторических конкурсов. Я привыкла быть лучшей.
Оксана, 26-летняя женщина с прыщами, в камень залаченной прической и полным отсутствием личной жизни, не разделяла маминых взглядов. Она называла своих учеников умильным словом «детишки». И третьеклассников, у которых что-то вела, и нас, девятый «А». Оксана свято верила, что пятнадцатилетние подростки — все еще дети, а она — их путеводная звезда.
Ничего Оксана не любила так сильно, как свою работу. Ну разве что свою престарелую маму, с которой делила убогие тридцать метров в близлежащей хрущевке.
Раньше в классе Оксаны царила строгая дисциплина — как в армии (или в детском саду). Если кто-то и покуривал на перемене — то только тайком, переодевшись в камуфляж и сделав пластическую операцию. За каждый донос о дурном поведении родители провинившихся благодарили Оксану коробкой конфет (куда ей, жирной корове?) или букетом цветов (что для травоядной уже более актуально).
Все изменилось, когда на горизонте появилась я, новая звезда. Вначале Оксана недооценила опасность. Но когда девочки, посмотрев на меня, стали игнорировать форму и красить волосы, когда на переменах «за гаражами» стала собираться целая тусовка курильщиков, когда моя новоиспеченная приятельница Оля с перепоя проблевалась на крыльце школы, и нас стали встречать мальчики с охапками роз — Оксана поняла: пришла беда. Детки потеряли страх. А тут еще этот конкурс…
—
Ноль внимания. Лена списывала домашнее задание к следующему уроку, Оля хлебала минералку, Лиза сидела на подоконнике и рассматривала весенние лужи, а я, как обычно, — отвечала на СМС-ку очередному заинтересованному моей персоной Леше.
— Детишки! — Оксана повысила голос. — У меня очень важное объявление. Присядьте.
Оксана всегда приходила к нам на переменах. Никаких дисциплин она у нас не вела, поэтому отнимала время между уроками.
— Директор школы — уважаемая Алла Игнатьевна — объявила конкурс для нашей, выпускной параллели. На лучший класс и классного руководителя. — Оксана некрасиво улыбнулась. — Если мы с вами победим, то все вместе поедем в область, в санаторий.
Вот оно, счастье! В санаторий! Этим летом я собираюсь во Францию — погулять на Елисейских Полях и отведать фуа-гра. Да даже если бы не собиралась, каникулы в обществе Оксаны — тот еще приз. Тот самый, который не жалко отдать врагу.
— Чтобы выиграть, у нас должен быть самый высокий средний балл по всем предметам. Но не это главное. Главное — мы должны показать, насколько мы любим школу, участвуем в ее жизни, насколько прилежно учимся, ценим правила и распорядок. Мы должны стать образцово-показательным классом. Это очень важно.
На этой торжественной ноте мой сосед по парте Андрей закатил глаза и цокнул — настолько громко, что Оксана не могла не услышать. Прежде чем она успела выразить недовольство, я вставила:
— Оксана Николаевна, я думаю, не ошибусь, если скажу, что никому из нас не нужен этот санаторий. Может, мы не будем участвовать?
— Подгайко, — Оксана сверкнула глазами-молниями, — мы не только будем участвовать, мы обязаны стать лучшими! Не из-за санатория… Хотя это прекрасная возможность отдохнуть и… сплотиться… Я забочусь о вашем имидже…
— Знаете, вот меня он как-то нисколько не заботит. Да и других тоже. Да, одноклассники?
Одноклассники согласились — кто молча, кто шепотом, кто твердо и уверенно.
— Подгайко, а ты вообще… зайди ко мне после уроков. Все всё поняли? Свободны.
Оксана злобно хлопнула дверью, и девятый «А» опять рассосался по помещению. Я взяла под руку Олю, мы накинули пиджаки и скользнули в курилку.
На улице еще стоял легкий морозец, но весеннее солнце так пригревало головы, что «за гаражи» можно было ходить без верхней одежды. Оно и слава богу — гардеробщица не слишком любила выдавать куртки на пять минут. Это отвлекало ее от сканвордов.
— По ходу Оксана не увидела в «детишках» инициативы, — усмехнулась Оля, прикуривая «Winston». Она очень смешно курила — прикусывала сигарету зубами, а дым выпускала огромными клубами, а не ровной струйкой.
— Да тут все ясно: тетка хочет выделиться среди таких же, как она. Чтобы все говорили: «Оксана Николаевна, вы это заслужили, вы такой педагог…» Чтоб Алла похвалила и дала премию. Чтобы в школе уважали… Для нее в этом смысл жизни.
Оля, еле различимая в табачном облаке, кивнула. Типа разделяет.