Школа. Первый пояс
Шрифт:
Посередине этого покрова стоял крохотный столик, не больше того, что был у нас в деревне. Снова дерево. Гладкое, полированное, светлое. Удивительно, но прожилки древесины чуть светились белым. Весь стол заставлен небольшой аккуратно сделанной посудой: чашечки, кувшинчики, горшочки. Язык не поднимался назвать это глиной. Больше похоже на тончайшую белую кость, чуть просвечиваемую на древесине стола. И главное — лицом к нам, на скамеечке, сидел старейшина и медленными, размеренными движениями взбалтывал что-то в крошечном горшочке.
— Это Леград.
Кадор
— Ты всё же привёл его показать?
Голос старейшины был не таким, как я помнил. Тогда, ночью, он подавлял, прижимал к земле. Сейчас звучал не тише, но из него ушла сила.
— И да, и нет. Он знаком с одним из моих учеников.
— Тортус, — после недолгого молчания уверенно угадал старейшина. — Поднимись.
Я выпрямился и с любопытством вгляделся в старейшину. Простое, просторное белое одеяние, непохожее на орденское. Длинные, седые, свободно опускающиеся на плечи волосы со странным оттенком. Жёлто-белым, словно солнце. Если у Кадора борода короткая, то у него длинная, небрежно стянутая на груди серебряной заколкой. И почти нет морщин. Если бы не седина и борода, то я бы не назвал его стариком. А сложность Указов над его головой лишь немногим уступает Кадору. Я даже вижу в них схожие черты.
Старейшина закончил взбалтывать горшочек, снял с него крышку и, придерживая широкий рукав халата, разлил содержимое в две чашки. Моего носа коснулся терпкий, приятный аромат.
— Теперь расскажи подробнее историю встречи с моим учеником.
— Старший, впервые с вашим учеником я познакомился, когда он с отцом распивал у костра третий кувшин вина.
— Кхе! — Кадор поспешно отвёл от губ чашку. — С каких пор Тортус пьёт, да ещё в компании с Закалкой?
— Орикол.
— Хм. Так значит, ты бывал и в самой большой дыре Нулевого. И как Орикол?
— Именно в ней я прошёл путь Закалки от начала до конца. Орикол пьёт, называет всех оболтусами и любит травить байки.
— Тебя тоже?
— Он называл меня, — я помедлил. — Щенком и сопляком.
— Ха! Это становится забавным, мой друг, — старейшина глянул на меня сквозь пар от напитка. — Ты специально распаляешь любопытство двух стариков? Умно.
— Продолжай.
Я и не думал молчать. Лишь оставил в стороне свои немногочисленные тайны и обошёл молчанием смерть охотника и торговца с охраной. В остальном же, напротив, был многословен. Рассказал, что все мои достижения — это лишь моя заслуга. Что пользовался схватками, как пинком в возвышении. Что совершил месть. И стремился в Орден за новыми знаниями.
— Слыхал я и позанимательней истории, но у твоей есть своя изюминка. Да и талант твой и впрямь впечатляет.
— И даже несмотря на слова Тортуса, я ничем не могу тебе помочь. Он даже не догадывался о грузе, что лежит на мне. Список умений Школы определён. Я просто не могу направить тебя в Академию с другими. Могу лишь сообщить о тебе тем своим ученикам, что ещё
— Старший, именно в этом и заключается беда. Прошу простить меня и мою неблагодарность, но я не могу продолжать учёбу в Академии. И намерен стать вольным.
В Зале повисла тишина. Я ощущал, как тяжелеют взгляды на моей согнутой спине.
— В чём причина?
Выпрямился, бросая короткий взгляд на стариков.
— Ещё раз прошу простить меня, уважаемые старшие, но моя семья против. Возможно, нам нужно время привыкнуть к новой жизни и своему месту в ней.
Снова согнулся в поклоне, надеясь, что моих извинений будет достаточно, чтобы оправдать неуважение Ордену. Вот только услышанные мной слова заставили меня вскинуть голову.
— Какая умная женщина.
Что? Я растерянно продолжал глядеть на старейшину, пока Кадор не заговорил со мной.
— Что ты хочешь от меня?
— Советов, уважаемый старший. Разрешения обменять очки развития на зелья заживления ран и Росы. Если это возможно, то напутствий о дальнейшем пути возвышения.
— А техники тебе уже не нужны?
— Старший? — я недоумённо продолжил. — Вы же сами только что сказали — это невозможно.
— Невозможно прийти в Академию с лишними знаниями. Но если ты твёрдо решил идти в вольные, то появляется возможность. Не так ли, дружище?
— Снова помочь этому ростку? Твоя увлечённость выросшими на руинах столицы всегда втравливала тебя в беды.
— Отнюдь. Чаще причиной был мой характер.
— И он.
— Так что? Чтобы я упустил такую возможность?
— Сколько у тебя очков?
Старейшина обратился ко мне, но ответил Кадор, не дав мне и рта открыть.
— Достаточно. С его талантом познания и работы с потоками силы ему хватит на всё, что у тебя есть.
— Это просто вызов моему опыту. Такого я не видывал даже в молодости. Хороший куш для платы имперцам?
— Молчи.
Голос учителя был тих. А печати над обоими стариками чуть налились краской.
— И то верно.
Старейшина ухватил рукой заколку в бороде, подёргал её. Через минуту молчания запреты поблёкли.
— По рукам?
— Ты должен будешь коробку Падающей звезды.
— Только если ты будешь пить его со мной.
— Договорились.
— Договорились.
Довольно улыбающийся Кадор повернулся ко мне. Выглядел он настолько счастливым, что даже немногие морщины на лице разгладились.
— Что за советы ты хотел?
— М-м-м.
Ошеломлённый скоростью и абсурдностью происходящего я не сразу собрался с мыслями. Я ожидал всякого — безразличия, насмешки, недовольства, наказания за попытку обмануть Орден и получить выгоду, покидая его ряды. Потому и ответил, не отрицая своей вины, не нагло, а расплывчато. Семья против. Но не ожидал этого всплеска радости, переглядываний между стариком и старейшиной, явного и привычного обмана ими Указов и чуть ли не простецкого: «По рукам!».