Школьные годы чудесные

Рюмин Сергей

— Это как?

— Ну, всем нужен свой карманный волшебник! — снова подал голос Мишка. — Антоха, ты б еще кофе сварил, а?

Я встал, взял кофемолку, насыпал зерен.

— Ты реально волшебник, — задумчиво повторила Светлана.

— Свет, про это никто не должен знать! — повторил я. — Обещай, что никому не скажешь!

— Мой парень волшебник… — она словно не слышала меня.

— Блин, Свет!

— Что? — она вздрогнула, словно очнулась.

— Обещай никому не говорить! — повторил я. — Слышишь?

— Его уже несколько раз

чуть не убили, — снова влез в разговор Мишка.

— Кто? — удивилась она.

У меня вскипел кофе. Я разлил его по чашкам.

— Да хотя бы цыгане, — ответил Мишка. — Его два раза пытались грохнуть. Потом его мать пытались… Хорошо, что всё с ними закончилось.

— Да ты что! — Светка ошеломленно посмотрела на меня, потом на Мишку, снова на меня. — Это правда?

Я кивнул.

— Как тебе духи? — поинтересовался я, переключая внимание девушки.

Светлана насупилась, нахмурилась, отмахнулась.

— Не понравились что ли? — удивился я.

— Я их… потеряла, — призналась она. — То ли у Ленки на квартире, когда с этим козлом схватилась, то ли по дороге выронила. В любом случае, духам ноги приделали. Прости, Антош, так вышло.

Светка была готова расплакаться.

— Фигня какая, — успокоил я её. — Другие купим.

И чтобы она окончательно успокоилась, пошутил:

— Сиськи покажешь?

— Вот ты гад, Ковалёв! — слёзы мгновенно высохли. Мишка едва сдержался, чтобы не заржать. Светка, глядя на него, тоже улыбнулась, а потом засмеялась вместе с нами.

Провожать ни Мишку, ни Светку я не стал. Мишаня по дороге наверняка проедет девушке по ушам, чтобы она прониклась и в дальнейшем остереглась откровенничать с кем-либо про меня.

До прихода maman оставалось еще три часа, а вечером должен «заглянуть на огонёк» за амулетами Василий Макарович.

Первым делом я ушел в Астрал. С полчаса по «тамошнему» времени гонял энергию по каналам, потом занялся повторением конструктов. Чем-то новым, так называемым конструированием конструктов, заниматься сегодня не хотелось. Было просто лень.

Вообще структуры конструктов я разбирал довольно часто, практически ежедневно по утрам, как спроваживал maman на работу. До выхода в школу у меня оставалось 40 минут — вагон времени, с учетом того, что полдня в Астрале было равносильно 5–10 минутам в реале, не больше. И почему-то всё время в реале текло по-разному. Но в любом случае, дольше 15 минут в реальном времени я в Астрале никогда не задерживался.

Я подробно записал в книгу все свои «художества», включая разговор со Светкой и Мишкой дома, сделал даже пометку — целесообразно или нет было откровенничать?

Потом снова по паре раз прогнал силу по каналам, отмечая (и уже не первый раз!), что этот процесс мне всё больше и больше нравится. После него я стал чувствовать себя отдохнувшим, бодрым и полным сил. А если я этим занимался вечером, перед сном, то я не мог уснуть часов до трех ночи, словно напился крепкого кофе.

Выйдя

из Астрала, тут же сел за изготовление амулетов по разработанной мною схеме. На это я потратил 4 простых карандаша и полтора часа времени. Потом подумал и добавил еще пару карандашей. На каждом из них я сделал круговые насечки — от одной до трех. Получилось, соответственно, с 1 насечкой — два, с двумя — тоже два, и с тремя насечками — тоже два.

Только закончил, как пришла maman. И я вспомнил, что забыл помыть посуду за гостями.

— Кто у нас был? — maman увидела три грязные чашки с кофейной гущей на дне, турку и неубранную кофемолку. — Мишка? Андрей? Да?

— Мишка и Светлана! — ответил я.

— Вот как! — удивилась maman. — Всё-таки она твоя девочка, да?

— Тётя Маша видела, — пошутил я. — Вроде как одобрила.

— Ну, раз тётя Маша одобрила…

После ужина я занялся уроками, обычными школьными уроками, а именно домашним заданием по алгебре. Наташка в первый день решила нас особо не напрягать, задала всего три задания по паре уравнений в каждом.

Устные, типа, литературы, истории и прочих, я делать не стал. Выручала моя память (еще раз спасибо Герису!). Я мог дословно, даже спустя несколько дней слово в слово повторить, что нам говорил учитель на уроке.

Гости приехали. Когда я их уже не ждал — к 9 вечера.

Стандартный звонок в дверь. Maman, как всегда, опять успела первой. И опять скорчила недовольную физиономию.

— К тебе пришли! — крикнула она, не пуская Василия Макаровича на порог.

Я сунул в карман коробку с карандашами, вышел.

— Пошли в машину, — едва сдерживая улыбку, предложил лесник. Я согласился. На этот раз лесниковский «уазик» был запаркован не у подъезда, а поодаль, на дороге. В салоне сидели Селифан и шишок. Я поздоровался с обоими, залез на заднее сиденье. Мне было так удобнее объяснять.

— Вот! — я достал коробку с карандашами. — Карандаши с одной риской. Это защита. Как только вы ломаете карандаш, на вас накладывается заклинание защиты. Защита абсолютная — от чужих заклинаний, от огня, от пули, от ножа. Даже если кто-то вас решить побить — отобьет кулаки. Держится час. Может быть и дольше, но я не пробовал. Час гарантирую точно.

— Карандаш с двумя рисками. Это паралич. Заклинание срабатывает после того, как вы ломаете карандаш. Распространяется на все объекты в радиусе десяти метров от вас. На вас в том числе.

Я хитро улыбнулся.

— Но! — продолжил я. — Если вы до этого сломали карандаш с одной риской, то есть наложили на себя защиту, то на вас заклинание паралича не подействует. Понятно?

— Ага, — согласился лесник. — Ну, а дальше-то что?

— А дальше — заклинание сетка. Это карандаши с тремя рисками. Заклинание, аналогичное ведьминскому проклятию, от которого я тебя, — я ткнул пальцем в оборотня, — избавил на днях. Кто ломает карандаш, на того оно и воздействует. Снять его невозможно. Смогу только я, если что.