Школьные страдания
Шрифт:
В педагогике то же, что и везде: как только мы перестаем думать о частных случаях (впрочем, в этой области все случаи — частные), мы сразу укрываемся в тени надежного учения, прячемся под защиту компетентного авторитета, заручаемся каким-нибудь постановлением, подводим под свои действия идеологическую базу. Затем мы начинаем настаивать на незыблемых истинах, даже если они ежедневно опровергаются реальной жизнью. Только лет через тридцать, если все народное образование, увернувшись-таки от айсберга накопившихся за эти годы бедствий, повернет на другой галс, мы позволим
Говорите, диктант реакционен? Во всяком случае, он неэффективен, если его использует ленивый ум, ограничивающийся подсчетом баллов с единственной целью — выявить уровень грамотности ученика! Говорите, отметки унижают? Конечно, если выставление их походит на церемонию, которую я недавно видел по телевизору: преподаватель раздавал ученикам их работы так, словно объявлял приговоры преступникам, с перекошенным от злобы лицом предрекая этим бездельникам полное невежество и вечную безработицу. Боже мой, а с каким мрачным молчанием слушал его класс! Какое взаимное презрение ощущалось вокруг!
Для меня диктант всегда был встречей с языком во всей его полноте. Языком, который мы слышим, на котором мы рассказываем, на котором рассуждаем, пишем, строим фразы, и смысл всего этого определяется кропотливой совместной проверкой написанного. Ибо проверка диктовки не имеет иной цели, кроме проникновения в точный смысл текста, постижения самого духа грамматики, полноты и разнообразия значения слов. Если оценка должна быть мерилом чего-то, то это дистанция, пройденная участником процесса по пути понимания. И тут, как и в литературном исследовании, мы идем от особенностей текста (что за историю мне сейчас расскажут?) к разъяснению его смысла (что же все это означает?), используя интерес к его строению (как же это все действует?).
Как ни боялся я в детстве предстоящего диктанта — а надо сказать, что диктанты моих учителей выглядели набегами богачей на бедные кварталы! — я всегда с любопытством слушал первое чтение текста. Любая диктовка заключает в себе тайну: что же мне сейчас прочитают? Некоторые диктовки моего детства были так прекрасны, что еще долго таяли внутри меня, словно кисленький леденец, несмотря на позорную отметку, которую я за них получал. Этот нуль по правописанию, или минус пятнадцать, или минус двадцать семь! Мое спасение, которого никто не мог у меня отнять. И правда, к чему надрываться, работая над ошибками, если все равно результат известен заранее?
Сколько раз в детстве я говорил учителям то, что так часто слышал потом от своих учеников:
— Все равно у меня будет нуль за диктовку!
— Ах вот как, Никол а? Почему же ты так думаешь?
— А у меня всегда нуль!
— И у меня тоже!
— И у тебя, Вероник?
— И у меня, и у меня!
— Что же это за эпидемия такая? Поднимите руку, у кого еще нуль по правописанию?
Такой
— Ладно, вот и посмотрим. Возьмите чистый лист бумаги, пишите: «Диктант».
— Нееееет, мсье, не наааааадо!
— Торг здесь не уместен. «Диктант». Пишите: «Никола утверждает, что всегда будет получать „нуль“ за правописание. Никола утверждает…»
Импровизированная диктовка, которую я сочиняю с ходу — моментальная реакция на их признание в собственной слабости:
— «Никола утверждает, что всегда будет получать „нуль“ за правописание только потому, что никогда не получал другой оценки. Фредерик, Сам ии Вероник разделяют его мнение. „Нуль“, преследующий их с самой первой диктовки, окончательно победил. Послушать их, так все они — пленники „нуля“ и никогда не смогут освободиться. И ни один из них не знает, что ключ от темницы лежит у него в кармане».
Придумывая этот текст, в котором, чтобы разжечь их любопытство, каждому отведена своя маленькая роль, я не забывал и о грамматике: придаточное предложение, причастный оборот, однородные придаточные с разными подлежащими, объединенные одним словом в главном, частицы «не» и «ни» и т. д.
Закончив писать диктовку, мы сразу принялись за ее проверку.
— Так, Никола, прочитай-ка нам первую фразу.
— «Никола утверждает, что всегда будет получать „нуль“ за правописание».
— Это первая фраза? Ты уверен, что она кончается именно здесь?
— …
— Читай внимательно.
— А, нет, еще «только потому, что никогда не получал другой оценки».
— Правильно. Назови первый глагол.
— «Утверждает»?
— Да. А в неопределенной форме?
— «Утверждать».
— Какое спряжение?
— Эээээ…
— Первое. Сейчас мы об этом поговорим. А время какое?
— Настоящее.
— А где тут подлежащее?
— Я. То есть «Никола».
— А какое лицо?
— Третье лицо, единственное число.
— Правильно. Глагол «утверждать» в настоящем времени, в третьем лице единственного числа. Обрати внимание на окончание. Теперь ты, Вероник. Назови следующий глагол в этой фразе.
— «Будет»!
— «Будет»? Глагол «быть»? Ты уверена? Читай еще раз.
— …
— …
— Ой, нет, не «будет», а «будет получать». Глагол «получать»!
— В каком времени?
Во время такой проверки мы повторяем все с нуля — ведь с него-то все и началось. «В четвертом классе?» — спросите вы. Ну да, в четвертом — с нуля! И в третьем еще не поздно начать с нуля, что бы там ни говорили про требования школьной программы. Я вовсе не собираюсь тут разводить вечные сетования о недостатке фундаментальных знаний, переводя стрелки на коллег. Повторяем с нуля, и всё тут: каждый глагол, каждое существительное, каждое прилагательное, все, что их связывает, шаг за шагом, повторяем язык, который они должны воссоздавать заново с каждой новой диктовкой, слово за слово, фраза за фразой.