Школьный Надзор
Шрифт:
Одноглазое Лихо, как только ситуация вернулась под контроль, весомо сказал всем «пройти» для выяснения. Пришибленные интеграцией со своими двойниками «мертвые поэты» послушным гуськом отправились в кабинет школьного Надзора. Лучше всех держался побитый, но не сломленный Артем Комаров. Его, как самого пострадавшего, усадили в печально известное массивное кожаное кресло для допрашиваемых. Он-то и высказался:
– Мы не хотели быть Темными. Нас никто не спрашивал.
– А вы сами кого спросили, когда получили эту вашу сыворотку? –
«Поэты» молчали.
– Темными делают не хвост и клыки, – сказал Дмитрий. – Подумали бы о тех, кого покусали ваши…
– Это все я! – Анна встала, вытянувшись в струну. Казалось, еще немного, и она зазвенит. – Я все сделала!
– В общем, так! – хрипло сказал Лихарев. – Всем пока домашний арест до полного выяснения. Пределы школы и жилого корпуса не покидать, в парк вообще не выходить. Сидеть тише воды, ниже травы. Ясно?
«Поэты» кивнули.
– Тебе конкретно, – Одноглазое Лихо посмотрел на Анну, – краски в руки не брать.
Анна тоже кивнула.
– Надо бы всех вас в карцер, – сказал Лихо, – да их уже отменили сто лет в обед. Ничего, поставлю вопрос. Всё, марш отсюда! Стулья вернуть туда, где взяли.
Юные вампиры и оборотни послушно удалились. За ними последовала и единственная Светлая в банде.
– М-да, наворотили сегодня дел, – выдохнул Лихарев, когда все вышли и остался только Дреер. – Хорошо, не загрызли никого действительно. Так что это чудо какое-то.
– Что им, кстати, всем будет?
– А ничего не будет! – сказал Одноглазое Лихо. – Если мы с тобой постараемся. Что скажете, дозорный?
– Не наша юрисдикция, – пожал плечами Козлов. – Главное, что никаких «дикарей» в городе больше не существует. А мою позицию по отношению к школе вы знаете.
– Считаем, был срыв у нескольких оборотней, – подытожил Лихарев. – Первый раз, что ли? Они вон на переменах иногда перекидываются или даже на футболе, сдержать себя не могут. Наркоты никакой нет, сыворотка – это другое. А сыворотки тоже больше нет, Дреер последнюю уничтожил. И не будет, за этим мы проследим.
– Раз Инквизиция может это гарантировать, – с долей иронии произнес Козлов, – то Ночной Дозор претензий не имеет.
Словесника кто-то дернул за язык, и он прочитал вслух:
Кандидат былых столетий,Полководец новых лет,Разум мой! Уродцы эти —Только вымысел и бред.– Неплохо. – Козлов посмотрел на Дмитрия тоже иронически, но с оттенком уважения. – Поеду писать рапорт. О том, что в школе все тихо. Только вымысел, мечтанье, сонной жизни колыханье, безутешное страданье, то, чего на свете нет!
Дреер тоже посмотрел на дозорного с уважением. Тот усмехнулся:
– Песню слышал.
– Вот что, – отрезал Лихо. – Я как глава Инквизиции на территории школы кое на что имею право.
– Не нужно, – сказал Козлов. – Если докажем, что покусали оборотни, то мы потребуем этого права у Темных. И получим. Так что не тратьте зря.
– Как знаете, – ответил Лихарев.
– Всего доброго. – Дозорный удалился.
Повисла длинная пауза, словно Козлов оставил напоследок какое-то легкое заклятие.
– Виктор Палыч… – Дмитрий сглотнул. – Извините… за Смолу.
– Кто старое помянет, тому глаз… – ухмыльнулся и без того Одноглазое Лихо. – А ты быстро решения принимаешь. Оперативно. Вот что я тебе скажу, Дреер. Мне нужен зам. Видишь, что у нас тут происходит? Не по правилам, конечно, что у тебя только седьмой уровень, да и с инициации-то прошло всего ничего. Но даже Темные после всего, я думаю, будут не против.
– А литературу кто будет вести?
– Найдем. И вообще впрок ли им твоя литература?
Раздался неуверенный стук в дверь.
Лихарев положил руку на свой жезл. Дреер открыл. На пороге стояла Анна.
– Дмитрий Леонидович, я правда хотела им помочь…
– Очень помогла.
Анна помялась и продолжила:
– Они же теперь вот так и останутся.
– А пусть клуб анонимных вампиров и оборотней организуют, – вмешался Лихарев. Его явно задевало, что «мертвые поэты» и Анна больше разговаривают с Дреером, чем с ним. – Как в кино. Меня зовут Джон, я не пью уже два месяца…
– У меня идея есть, – сказала Анна.
– Какая? – Лихарев и Дреер задали один и тот же вопрос почти секунда в секунду.
– Может, им портреты нарисовать, как у Дориана Грея? Портрет же не кусается!
– Представляю себе эту доску почета! – сказал Лихо.
– Завтра. Чтобы. Сдала. Мне. Краски, – произнес Дмитрий раздельно, цедя каждое слово. – Понятно?
– Будь-сделано! – Анна мгновенно ретировалась.
– Каковы, а? – произнес Лихарев, когда за девочкой-джинном закрылась дверь. – Что за дети пошли? Что нормальные, что Иные… Правильно ты сказал – «уродцы эти». Так пойдешь в замы-то? Кому, как не тебе, с такими воевать… Для их же пользы.
Дреер вместо ответа снова продекламировал:
Что сомненья? Что тревоги?День прошел, и мы с тобой —Полузвери, полубоги —Засыпаем на порогеНовой жизни молодой.– Да уж, ночка еще та, – неизвестно с чем согласился Лихо. – Кого ты все тут цитируешь, кстати?
– Заболоцкий, – ответил Дмитрий. – Был такой… обэриут.
– Тоже, что ли, экзот? Или оборотень какой?
– Человек. И поэт очень хороший. Нестандартный.
– Слушай, давно хотел спросить, но все руки не доходили… Что это за фамилия такая – Дреер? Немецкая?