Шкура льва
Шрифт:
Их секунданты смотрели во все глаза, завороженные столь необычным и прекрасным зрелищем, которое являл собой поединок, и никто не обратил внимания, как в соседних домах стали распахиваться окна и появляться зрители. В одном из них дуэлянты, оторвись они на мгновение от схватки, могли бы узнать своего отца, а рядом с ним увидели бы леди Остермор. Всего несколько секунд лорд глядел на сражающихся, а затем торопливо исчез в глубине дома и тотчас же появился на улице в сопровождении пары торопящихся слуг.
Между тем дуэль продолжалась, и Ротерби почувствовал, что его силы на исходе.
В последний момент отчаянным усилием он отбил атаку мистера Кэрилла и перешел в контрнаступление. Ротерби увидел брешь в обороне противника, ложным выпадом попытался расширить ее и нанес отчаянный удар, вложив в него все оставшиеся силы. На этот раз его удар не был парирован. Произошло кое-что иное. Его шпага, двигавшаяся недостаточно быстро, оказалась захваченной, словно щупальцами, шпагой мистера Кэрилла и в следующее мгновение была вырвана из руки милорда и упала на землю в полуярде от него.
Ротерби почувствовал, как его тело стало липким от холодного пота. Крик ужаса замер у него на губах, и зрачки расширились, как у безумца — он увидел, что острие шпаги мистера Кэрилла устремилось на него. Время и весь мир вдруг остановились и перестали существовать для Ротерби, и так же неожиданно в трех дюймах от обнаженной глотки остановилась шпага мистера Кэрилла.
Боясь пошевелиться, милорд, как зачарованный, глядел вдоль сверкающего на солнце лезвия в глаза человеку, в чьей власти находилась сейчас его жизнь. И эти глаза смотрели с мрачным торжеством.
На поляне воцарилась тишина. Высоко в синем небе заливался жаворонок, но Ротерби не слышал и не видел ничего, кроме отливающей золотом шпаги и сурового взгляда его противника. И вряд ли до него дошел смысл слов мистера Кэрилла, которыми тот нарушил молчание.
— Ну, что, еще? — и не дожидаясь ответа, опустил шпагу. — Я думаю, хватит, — продолжил он. — Смерть лишила бы вас возможности усвоить этот урок.
Мир для Ротерби вернулся на свое место. Его черная душа пылала гневом. Красный туман застилал глаза.
Мистер Кэрилл повернулся к нему спиной и пошел прочь от милорда.
— Подберите шпагу, — на ходу бросил он через плечо.
Уортон и Гаскойнь, еще не успевшие прийти в себя от изумления, поспешили ему навстречу.
Ротерби секунду глядел на удаляющегося противника, потом нагнулся и не спеша поднял шпагу, и вдруг стремительно бросился вслед за мистером Кэриллом. О намерении милорда можно было без труда догадаться по выражению его искаженного злобой лица.
У Фэлгейта от изумления отвисла челюсть, а Мэйнуоринг рванулся вперед в отчаянной попытке предотвратить неизбежное. Но опоздал. Ротерби успел вонзить шпагу в незащищенную спину Кэрилла прежде, чем его успели остановить.
Мистер Кэрилл почувствовал резкий удар между лопаток и с удивлением увидел, как у него на груди из-под рубашки на три дюйма высунулось острие шпаги. В следующее мгновение оно исчезло, и все его существо пронзила жгучая, невыносимая боль. Он закашлялся, пошатнулся и рухнул
А тем временем вокруг мистера Кэрилла разыгралась жуткая сцена. Герцог Уортон вырвал шпагу из руки Ротерби и в гневе сам чуть было не проткнул ею убийцу. Капитан Мэйнуоринг — горячий, импульсивный человек, не способный сдерживаться, повалил лорда Ротерби на землю и молотил его кулаками, осыпая при каждом ударе проклятиями, а жеманный мистер Фэлгейт, готовый упасть в обморок, лишь вытирал платком губы и клялся, что никогда больше не позволит втянуть себя в подобное дело.
— Мерзавец! — заорал Мэйнуоринг, отпустив наконец Ротерби. — Ты знаешь, что тебя ждет? Тебя повесят в Тибурне [25] , как последнего вора. О, Боже! Я охотнее расстался бы с сотней гиней, чем быть замешанным в такую грязную историю.
25
Тибурн (правильнее — Тайберн) — место публичной казни для Миддлсекса; расположено на пересечении современных лондонских улиц Оксфорд-стрит и Бэйсуотер-роуд; казни здесь совершались с 1300 по 1783 год.
— Сейчас это не имеет значения, — сказал герцог и буквально оттащил его от Ротерби.
Милорд медленно поднялся с земли. Теперь, когда приступ ярости прошел, он начал понимать, что же он сделал. Ротерби взглянул на распростертую на земле безжизненную фигуру человека, голову которого поддерживал майор Гаскойнь, на смертельно-бледное лицо, сомкнутые глаза и окровавленную полотняную рубашку и содрогнулся от ужаса.
— Если мистер Кэрилл умрет, — ледяным тоном проговорил герцог Уортон, — я позабочусь, чтобы вас вздернули, милорд. Я не успокоюсь, пока не увижу на вашей шее веревку.
Чьи-то торопливые шаги и тяжелое дыхание заставили герцога замолчать и обернуться. Он едва не выругался, очутившись лицом к лицу с самим лордом Остермором, за которым торопились двое слуг, а за ними тянулись еще десятка два зевак.
— Что здесь происходит? — вскричал граф, не взглянув даже на своего сына. — Он мертв? Мертв?
Гаскойнь, пытавшийся остановить кровотечение, ответил, не поднимая головы:
— Все в руках Божьих. Но кажется, он близок к смерти.
Остермор повернулся к Ротерби. Он неожиданно побледнел, и углы его рта задрожали. Будто собираясь ударить сына, он занес кулак, но бессильно уронил его.
— Негодяй! — задыхаясь от ярости и быстрого бега, проговорил он. — Я сам видел! Я видел все! Это убийство, и я, твой отец, клянусь тебе: если мистер Кэрилл умрет, ты окончишь свои дни на виселице.
Эти слова и вывели Ротерби из оцепенения.
— Будь как будет, — безразлично пожимая плечами, сказал он, — я уже дважды слышал это сегодня утром. И мне наплевать.