Шкура неубитого мужа
Шрифт:
– Да, безответственная дрянь, – согласился третий, который, по всей видимости, должен был играть на ударной установке, стоящей на сцене. – Я – Леха.
– Маша, – она склонила голову. – А вы здесь постоянно?
– Всю неделю, кроме понедельника и четверга. В понедельник – выходной, в четверг работаем в «Эллочке-людоедке».
– Неподходящее место для Пресли. – Маша готова была расцеловать этих парней. Она сильно подозревала, что сейчас они расправят за спинами большие белые крылья, взмахнут ими и поднимутся к потолку.
– Что бы понимала, – фыркнул Леха. – Там ставка на порядок выше, чем в этой закусочной. Хотя
Но тут тоже тепленькое местечко. Заработок хоть и небольшой, но зато постоянный.
– Хватит лясы точить, пора репетировать – Геннадий взял аккорд и кивнул Маше:
– Стриптиза не надо, но пуховик все-таки сними. Работать придется долго. До самого вечера.
Двое посетителей в углу покосились на них и вновь вернулись к своему обеду и своим разговорам.
Так девочка с Севера нашла работу по душе. Москва ей еще не покорилась, но вроде бы благосклонно кивнула.
А сегодня она встала почти вечером, в три после полудня. Еще бы, вернулась-то в пять утра. Группа с вычурным названием «Эльдусто», которое никто никогда не пытался рассмотреть на предмет, что же оно означает, работала в кафе до последнего посетителя. Посетители разошлись, поддерживая тех, кто уже не мог идти своим ходом, в четыре утра. Добрый Леха накормил певицу жареными пельменями местного изготовления и подвез на своем дряхлом «Форде» прямо к дому.
– С дебютом тебя, – сказал на прощание. – Больше не повезу. Далеко. Добираться сама будешь.
– Хорошо, – согласилась Маша и улыбнулась ему:
– Вы завтра репетируете?
– На фига, – удивился тот. – Завтра ж понедельник.
Законный выходной. Учи слова, Генка же тебе дал книжку.
– Хорошо, – снова согласилась новоявленная звезда кафе «Фламинго» и выпорхнула на улицу.
Хорошее отношение к ней парней из группы объяснялось просто – посетителям и владельцам заведения Маша понравилась.
Сейчас, стоя у зеркала, она улыбнулась своему отражению, промурлыкав: «А может быть, у меня все-таки есть эта загадочная харизма?!»
Размышления ее прервал телефонный звонок, затем бабка Нюра забарабанила в дверь кулаком. Маша вылетела в коридор, схватила трубку: «Алло!»
– Послал бог квартирантку. Шляется по ночам невесть где, телефоны звонят… – Ворча, хозяйка удалилась на кухню, откуда шел аромат чего-то отвратительно-подгорелого.
– Машка, хочешь на Ирму Бонд сходить? – прохрипела в трубку Катерина.
– Сегодня же понедельник.
– И что с того? – удивились на другом конце провода. – Запись проводится независимо от дня недели.
– Запись?
– Ну! В «России», сборник пишут на какой-то там канал. У композитора, забыла, как его, день рождения. Он по этому случаю устраивает концерт. А Ирма в нем поет.
Все тебе объяснять нужно, деревенщина ты!
– У тебя билет лишний? – У Маши забилось сердце.
«Господи, и недели еще в Москве не пробыла, а столько счастья. Разом и Ирма Бонд на сцене, и съемки телепрограммы!»
– Хрена, лишний. Прикинь, я охрипла. Слышишь, как говорю? А у меня завтра работа в клубе. Нужно лечиться. А Аська прицепилась: отдай ей стольник баксов да отдай. Ты и передашь от меня. Никто из наших пойти не может, хоть и понедельник. Пашка на занятиях, а Колька… Его на попсовые концерты силой не затащишь, он их терпеть не может.
– Ася выступает в «России»?! – Маша ахнула.
– Ну да. Она же танцует в группе
– Нет, что ты. Просто не догадалась.
– Все, говорить мне нельзя. Одевайся, залетай ко мне и дуй в «Россию». Я тебе входной дам.
– А пустят?
– О господи! Колхоз ты неасфальтированный!
В шесть вечера Маша стояла в огромном фойе киноконцертного комплекса «Россия» и, широко распахнув глаза, пялилась на блестящее общество. Сердце у нее трепыхалось где-то в области голосовых связок и грозилось выпрыгнуть на пол. Куда ни кинь взгляд – везде знаменитости. Одних она по телевизору видела, других даже на видеокассетах. Все эти небожители вальяжно прохаживались по холлу и мило приветствовали друг друга. Все такие красивые, такие ухоженные. А вокруг них простой народ толпится. В зал пока не пускают. Так что все развлекаются созерцанием особо важных персон. И вдруг все вокруг пришло в движение.
– Ой, Ирма! – взвизгнула малолетка, которая доселе мирно стояла рядом с Машей и так же, открыв рот, наслаждалась зрелищем.
– Ирма Бонд! – Толпа простых смертных рванулась к белой лестнице, на которой появилась потрясающая шатенка в темно-синем, обтягивающем фигуру платье с накинутой на узкие плечи пелериной из шиншиллы.
Машу поволокло к звезде плотным потоком. Все остальные знаменитости мгновенно забылись. Ирма Бонд была похожа на статую – высокую, холодную и неприступную.
Она восприняла приближение толпы без тени беспокойства. Еще бы, вокруг нее непонятно откуда образовалось живое кольцо из мощных телохранителей. Как ни в чем не бывало, Ирма Бонд общалась с каким-то молодым человеком. У Маши сложилось смутное ощущение, что где-то она его уже видела. На лице певицы блуждала загадочная полуулыбка богини, знающей, что перед ее чарами никто не может устоять. Со всех сторон к ней тянулись руки с листками, календарями и программками. Поклонники требовали внимания. Им нужен был автограф кумира. Несмотря на свою внушительную внешность, телохранители едва сдерживали натиск толпы. Какой-то мужик тянулся к певице с паспортом и громко голосил:
«Ирма, дорогуша! Распишись мне в графе „Семейное положение“!» Ирма Бонд, продолжая что-то говорить собеседнику, благосклонно давала автографы, не глядя, кому и на чем.
Поток людей вынес Машу на поверхность и бросил под ноги звезде. Очнулась она, сидя на ступеньках. Прямо перед ее носом колыхнулась синяя ткань.
– Господи ты боже! – грудным голосом выдохнула Ирма Бонд. – Совсем мозги потеряли!
Маша почувствовала на макушке сразу два взгляда.
Один надменный, холодный, другой насмешливый. Подняла голову – так и есть: певица смотрит на нее сверху вниз с нескрываемым презрением, а белобрысый парень, кажется, ведущий новостей, почти смеется. Наверное, она действительно похожа на клоуна Или на таракана.
– Простите, – пискнула Маша. – Я не сама сюда ласточкой нырнула. Меня толкнули.
– Ну так отползай, – сквозь зубы произнесла звезда.
Маша поднялась на ноги, чувствуя, что коленка у нее от боли раскалывается. Но более всего болело под ребрами. И не от удара. От унижения.
– Я тоже пою, – тихо произнесла она непонятно зачем.
– Да? – Ирма вскинула левую бровь.
– Хотите, принесу вам диск послушать? – Маша вскинула ресницы.
– Нет, – равнодушно ответила Ирма и, развернувшись к ней спиной, поплыла вверх по лестнице.