Шквальный ветер
Шрифт:
Виктория все ещё дулась, но выполнила его распоряжение безропотно, а когда он в машине надел ей на палец золотой перстень с бриллиантом, кокетливо усмехнулась, спросила с ехидцей:
– Уж не думаешь ли ты сделать мне предложение?
– А почему бы нет?
– ответил он шутливо, хотя мысль эта зрела уже недели две и он все больше склонялся к тому, что надо поговорить с Викторией. И вот наступил подходящий момент.
– Согласишься?
– Не боишься, что тебя в многоженстве обвинят?
– Кто? Парторганизации у нас давно нет.
–
– Они будут завидовать.
В квартире Виктории после того, как была распита бутылка коньяка и секретарша сменила гнев на милость, разрешив ему остаться у неё ночевать, лежа в постели он вернулся к начатой в машине теме.
– Что ты скажешь, если я перееду к тебе насовсем?
– Ты серьезно?
– Вполне. С женой у меня давно разлад. Мы не только не понимаем друг друга, ненавидим. Надо разводиться.
Виктория словно замерла. Лежала минуты три неподвижно, затаив дыхание. Он не мешал ей осмыслить предложение.
– И так будем жить - губернатор с женой-секретаршей?
– Ну зачем же? Разве я не в состоянии тебя прокормить? Работу ты бросишь, университет - дело твое.
– Учиться я не брошу.
– И правильно, - одобрил Валунский.
– Заканчивай университет, а там видно будет.
Виктория снова помолчала.
– Но жить губернатору в однокомнатной малометражке...
– Этот вопрос я тоже продумал. Квартира будет. Хоромы не обещаю, но две комнаты с холлом и лоджией получишь.
Виктория ласково потеребила на его груди волосы и крепко поцеловала.
21
Гусаров вернулся домой уже за полночь - засиделся с Навроцким в ресторане, обсуждая произошедшее, затем заехали к своим любовницам, и с ними ещё пировали несколько часов.
Несмотря на позднее время Светлана не спала, вышла ему навстречу и ошарашила вопросом:
– Куда вы дели Русанова Анатолия? Что с ним?
– Ты что, белены объелась?
– возмутился отец.
– Я должен следить за твоим возлюбленным?
– Не надо следить. Но вы заманили его на корабль, и он из плавания не вернулся.
– А кто тебе сказал, что его брали в плавание?
– Ты же сам сказал, что видел его на корабле и что он не журналист, а мент.
– Правильно, говорил, - согласился отец.
– Но только мы с тобой уехали, Русанов, или как там его, сошел с корабля.
– Неправда!
– в отчаянии воскликнула Светлана.
– Я целый день ему звонила, не отвечает. Значит, он не сошел с корабля.
– Значит, он уехал к другой женщине, - уже со злостью ответил отец. Ты исключаешь такую возможность?
– Исключаю. Он не такой прелюбодей, как некоторые...
– Ты забываешься, дочь!
– резко прервал её Гусаров.
– Я не обязан давать тебе никакие отчеты. Тем более о твоих сомнительных знакомых. Ты должна не о нем беспокоиться, а об отце, вокруг которого плетут интриги и расставляют всякие ловушки, чтобы посадить за решетку.
– Надо жить честно, тогда и бояться не придется.
–
– Так ты от коммунистов унаследовал эти пороки?
– съязвила дочь.
– Но я знала и честных коммунистов. Тогда не было такого бардака, зарплату платили вовремя. А ты - мэр города, хозяин. А что делаешь для города, для своего народа?
– Ты стала агрессивная и злая, Светлана. Пора тебе замуж.
– Может, ты мне и мужа нашел?
– Родителям не безразлична судьба детей. Это ты идешь на поводу у моих врагов, а я хочу, чтобы ты была счастлива.
– И кем же ты решил меня осчастливить?
– Не иронизируй, я серьезно. Знаешь помощника Навроцкого Бурова?
– Не знаю, но видела. Самодовольная и бандитская рожа, как и у его командира. А как говорят, скажи мне, кто твой товарищ, я скажу, кто ты. Нет, милый папочка, подыщи этому доблестному офицеру другую партию. О Русанове ты, конечно, правду не скажешь. Но знай, если что с ним случилось, я молчать не стану.
Их громкий разговор разбудил мать. Она вышла из спальни заспанная, растрепанная, в длинном хлопчатобумажном халате, вылинявшим от стирки и протертым чуть ли не до дыр рукавами. У Светланы защемило сердце: отец довел мать до такого состояния, что она перестала следить за собой, опустилась и ко всему стала равнодушной.
– Иди спать, дочка, его не переубедишь, он - большой человек, мэр города. И разве у него такие советники, как мы?
– сказала с грустью мать, беря Светлану за руку, чтобы увести в её комнату.
– Подожди, мама, - остановила её Светлана.
– Я должна и тебе и ему сказать правду: мэром ему осталось быть недолго. И я боюсь за его судьбу.
– А ты не бойся, - усмехнулся Гусаров.
– Твой отец не такой дурак, как ты думаешь. Он тоже умеет смотреть вперед и кое-что уже предусмотрел. А теперь и в самом деле пора спать, я чертовски устал.
– Он был рад, что удалось уйти от трудного разговора о мнимом журналисте.
22
В образцово-показательную школу приехал элегантно одетый представительный мужчина лет сорока, назвался режиссером молодежной киностудии "Восходящая звезда" и попросил директрису показать ему всех девушек десятиклассниц для выбора на роль Анны Снегиной.
Галина Гавриловна была польщена, что выбрали именно её школу, и после занятий собрала десятиклассниц в спортивном зале.
Режиссер долго и внимательно осматривал каждую, просил пройтись, сделать книксен, сказать какую-нибудь фразу из классики или прочитать стихотворение и остановил свой выбор на Рите Сероглазовой, красивой и стройной девушке с густыми льняными волосами и большущими серыми глазами, соответствующими её фамилии. Она была не только хороша, грациозна, прошлась, будто проплыла лебедушкой из "Лебединого озера", она и поэму Есенина знала почти всю наизусть.