Шлепок гнева
Шрифт:
— Это… моё дело! Слышишь?! Моё!! — начав с хрипа, полуэльфийка перешла на крик, — А ты влез! Ты помешал! Ты…
— Анника, — коротко проговорил Шегги, глядя в окно, — Хватит.
— Заткнись, размазня! — тут же взбешенно заорала его сестра, — Я один раз в жизни смогла что-то серьезное, а вы…
— Ты. Не. Смогла.
Раньше я даже не подозревал, что словами можно вбить в землю. Хотя бы метафизически.
Анника молчала долго, почти пару минут. Просто сверлила меня взглядом и молчала.
— Я хотела хотя бы сдохнуть как полноценное разумное существо! —
— То есть, вы с братом… — улыбнулся я, — Половину прожитой жизни спокойно игнорировали свои долги, жили так, как сердце ляжет, а затем ты решила бросить все, включая и его самого, и свою жизнь, ради какого-то утырка, который предложил тебе новую игру, в которой ты будешь себе казаться серьезной девочкой? Пф, Анника. Ты сейчас еще более жалкая чем в тот день, когда потеряла жабу. Не делай такие глаза, Шегги об этом растрепался много лет назад. В красках.
— Пошёл. Ты, — процедила примотанная к молчащему брату крохотная девушка, слегка залившаяся краской, — Пошёл ты, Конрад Арвистер! Ты — мерзкий, двуличный, лживый козёл, перевирающий всё! Совершенно всё! Да, мы, может и те, кого ты приютил за своим барским столом, но это не значит, что мы стали твоими рабами, которые по щелчку твоих пальцев встанут в удобную тебе позу, понял?! Мы…
В этот момент в моей комнате окна взорвались, вынося стекло наружу. Нет, это был не взрыв, это взревел Шеггарт Скорчвуд, смешно и нелепо выглядящий полутролль, у которого на груди злобной страшненькой куклой болталась его примотанная неумная сестра.
КАК он её чехвостил! КАК он на неё орал! Какие слова он использовал, в какие позы её ставил, в какие степени вводил и на какие глубины закидывал! Это был настоящий концерт на совершенно оглушительном уровне шума, но при этом разобрать можно было каждую фразу, каждый слог!
— Я НАНЯЛ ЭТОГО ИЕРИХОНОВА ВАМПИРА, ПОТОМУ ЧТО ЗНАЮ, ЧТО Я — ТУПОЙ, ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ТУПАЯ, ДАЖЕ КОГДА СЕРЬЕЗНА! НО ТЫ НЕ ХОЧЕШЬ УЧИТЬСЯ, НЕ ХОЧЕШЬ ДУМАТЬ! ХОТЯ МОЖЕШЬ! ВСЕГДА МОГЛА! ТЕБЕ ПРОЩЕ СДОХНУТЬ, БРОСИВ МЕНЯ И ДРУЗЕЙ, ЧЕМ ПРИЗНАТЬСЯ САМОЙ СЕБЕ В ТОМ, ЧТО! ТЫ! ПРОСТО! НИКОГДА! НЕ! СТАРАЛАСЬ! ДУМАТЬ!
От последнего рева даже у меня чуть волосы не облетели, а как они выжили на бестолковке Анники — это, наверное, три тысячи восемьсот пятое Чудо Срединных Миров.
Хорошо, что девчонки в подвале, надежно изолированном от всех звуков. Иначе бы у нас тут было бы двойные непорочные роды — мышино-вампирские. Возможно двойня.
— Тупая… эгоистичная… сестра… — выпало из пасти выложившегося здоровяка, — Немедленно… расскажи… всё… что… знаешь!
— Не… — промямлила полуоглушенная иллинари.
— Я СКАЗАЛ!
А вот это на самом деле чудо, без моих обычных преувеличений. С помощью одного только голоса (и, наверное, родственной любви)
Хорошо, что у меня в комнате есть зеркало в полный рост. Позволило Шегги пронаблюдать истерику, сопли и слезы разнюнившейся сестры, плачущей как ребенок. Хотя, с другой стороны, ребенок не пьет так хорошо водку, а ребенконоситель не допивает, лишая меня двух поллитр из стратегической заначки, но, с другой стороны, у нас тут драма.
А в драме без водки и слез никак.
Сначала история казалась тупой как пробка. Одна полугоблинша-иллинари с невинным личиком, один крайне серьезный товарищ из Золотого приплода, навешавший ей на длинные уши лапшу. Платящий левой и ненадежной девке звон за работу, которую могла бы выполнить и дрессированная крыса. Почему? Потому что Шпильку каждый раз вели, ей ли такое не заметить. Но подставы не было.
Шесть раз она относила деньги в ячейку банка, шесть раз ей платили, и на полном серьезе намеревались продолжать. Дело не воняло, дело смердело, но Анника никак не могла понять, что творится. Эйфория первых дней прошла, и наша иллинари напряглась.
У неё на руках был просто демонов ворох предпосылок подозревать, что она куда-то влипла по самые гланды. Приплод знал о ней, знал, где она живет, с кем она живёт. Знал обо мне. Всё это ей сообщили с самого начала. Паранойя нервничающей иллинари начала раздувать ситуацию, усугубляя её стресс. Взяв сверток в шестой раз, она уже была на пределе, поэтому решилась вскрыть запечатанный пакет.
Там действительно были деньги, но непростые. В сверточке, который она должна была положить в ячейку банка, находились монеты души. Заполненные и заряженные.
— Ой дура… — простонал я, хватая себя за рожу.
Впору было плакать, да некогда.
— Конрад? — хрипло и тихо протянул Шегги под всхлипывания Шпильки, но уже было поздно. До нас донеслось несколько могучих, но мягких хлопков, а затем новый участник этой драмы, проникший сквозь выбитое окно, спросил мягким, но очень опасным шепотом:
— Я слышал, что тут упомянули монеты души…?
— Знаешь, Шеггард, в наших мирах есть лишь одна вещь, напрямую касающаяся Верхнего мира, — процедил я, не вынимая лицо из ладони, — Она зовётся «монеты души». Связываться с ними…
— … привлечь внимание Верхнего мира, Шеггард, — продолжил за меня Валера, ангел-алкоголик и держатель таверны «Отвернувшийся слон», — в наихудшем смысле.
— Догадайся, чего не любят эльфы Магнум Мундуса сильнее всего? — вздохнул я, отнимая руку от лица, — Валера, ты уже всё видишь.
— Вижу? — грустно вздохнул ангел, садясь на мою кровать и нагибаясь, чтобы вытащить из-под неё бутылку водки, — В том-то и дело, Конрад Арвистер, Блюститель Срединных Миров. Я не вижу главного. Отражение монет от твоей подруги Анники никуда не ведет. Она в моем взоре есть начало и конец, альфа и омега пути чужих душ. Их блеск в её душе, но что с этого толку? Любой принцепис сочтет её грешницей.