Шлейф сандала
Шрифт:
Вот в этом и была основная опасность. Никаких горцев! Нужно пресекать все попытки поползновения в мою сторону!
Я тяжело вздохнула. Но хорош ведь, подлец! Как хорош!
– А чего это вы так на него посмотрели, будто сейчас отоварите? – Прошка заглянул мне в глаза. – Обидел он вас, поди, чем?
– Тебе показалось. Мы просто поговорили, - ответила я, решив, что нужно выбросить из головы этого ценителя Хванчкары. Или что они там пили в это время? – Этот человек помог нам, когда мы
– А-а-а-а… - протянул Прошка. – Видно, что из благородных… А глазища - как сажа в печи! Глянет-глянет, аж сердце в пятки опускается! Ежели он стричься к нам придет, крестик надевайте, Еленочка Федоровна и читайте «Да воскреснет Бог, и расточаться врази Его»!
– Спасибо, Прошка. Обязательно так и сделаю.
Пора уже записывать его цветистые фразы.
Мы уже почти подошли к аптеке, когда мальчишка вдруг сказал:
– Это хорошо, что вы к Никите Мартыновичу ходите. Грустно ему видать одному.
– Конечно, грустно. Человеку одному быть нельзя, - согласилась я с Прошкой. – Мы будем его часто навещать.
– Он, наверное, постоянно доченьку свою вспоминает, - парнишка грустно посмотрел на меня. – Саша хорошая была. Добрая, будто ангел небесный!
– Ты знал ее? – с любопытством поинтересовалась я.
– Ее все знали. Саша беднякам помогала, – Прошка забежал вперед и остановился. – А еще она красивая была! Волосы как лен, а глаза словно небо синие!
– Жалко очень ее. Несправедливо когда хорошие люди умирают.
Он оглянулся и, прижавшись к моему боку, зашептал:
– Дык Саша не просто померла! Убили ее!
– Как это убили? Никита Мартынович сказал, что ее карета раздавила, - почему-то тоже зашептала я. – Откуда ты это взял?
– Все об этом говорили! Знаете, чья ее карета раздавила? Ни в жисть не догадаетесь! – мальчишка несколько раз моргнул широко распахнутыми глазами.
– Чья?
– Жлобина Бориски! – выпалил Прошка и замер в ожидании моей реакции. – Ага!
– Сашу переехала карета Бориса Жлобина? – я обалдела от такой новости. – Может, случайно вышло?
– Случайно да не случайно! – хмыкнул он. – Жлобинский сынок проходу ей не давал! А Саша ему отворот-поворот! Вот он и осерчал!
Я, конечно, все могла понять, но раздавить каретой отказавшую тебе женщину - это как-то слишком.
– На сплетни похоже. И что же его в тюрьму не посадили?
– Это рано утром случилось. Саша за молоком шла, а Борька от цыган ехал! Тогда они в «Яру» песни свои распевали! – горячо заговорил Прошка. – Никто не видел, что случилось, а он сказал, что дочка аптекаря сама под колеса бросилась!
– Так, может, задумалась она? Вышла на дорогу… - начала предполагать я, но мальчишка не дал мне развить мысль.
– Никто не видел,
– Что ты видел?!
– Я Сашу ждал на той стороне улицы, - он кивнул на булочную. – Тамочки. Медку украл майского, хотел ее угостить. Смотрю, экипаж несется, а рядом с конюхом Жлобинский сынок сидит! Морда красная, в вожжи вцепился и правит! Нажрался он в «Яру»! Увидел Сашу и понесся на нее, окаянный! Потом спрыгнул на землю и оглянулся. Я еле успел за углом спрятаться!
– Что ж ты не сказал никому?
– у меня даже во рту пересохло.
– Кому, Еленочка Федоровна? Кто мне поверит? А потом чего? В бега? – Прошка удивленно взглянул на меня. – И меня бы угробил Жлобин!
Действительно, чего это я? Какой из мальчишки-служки свидетель? М-да, дела…
– Только я вам по секрету большому это рассказал! – предупредил Прошка. – Не говорите никому!
– Не скажу. Не бойся… - вот тебе и Жлобины… Убил девушку и живет как ни в чем ни бывало. Бздюлина от будильника!
– Ты сам-то больше никому не говори. Понял?
Прошка закивал, и мы пошли дальше. Во мне просто кипела ярость, вот только сделать я ничего не могла. Но уж если мне представиться возможность, пусть готовится.
Интересно, Никита Мартынович подозревал Жлобина? Ведь наверняка аптекарь знал, что к его дочери пристает купеческий сын. Бедный старик! Как он живет с этим?
Он встретил нас радостно и сразу повел на кухню пить чай, где у печи суетилась приятная женщина с раскрасневшимся лицом. Взглянув на Прошку, старик удивленно ахнул:
– Какова красота! Дай угадаю? Тебя Елена Федоровна стригла?
– Да. Еленочка Федоровна, - важно ответил мальчишка, поглядывая на свежий хлеб, который только достали из печи. – Свои власа только ей доверяю теперича.
Мы с аптекарем засмеялись, и Прошка тоже широко улыбнулся.
– Вы меня краюшечкой не угостите? Уж больно пузо отзывается на ароматы.
Глава 39
После чая, Никита Мартынович повел меня в подсобное помещение, где показал ящик с пузырьками из темного стекла.
– Вот, я достал его из подпола. Бери, сколько тебе нужно.
Я не стала наглеть, да мне много и не надо было. Пяти флаконов вполне хватит.
– А еще я хочу поделиться с тобой маслами, - аптекарь подвел меня к старому буфету, в котором они стояли. – Выбирай.
– У вас найдется мерная ложка? – спросила я. – Будет достаточно совсем немного, чтобы добавить в базовое масло.
Он принес мне ложку и, открыв пузырьки, я принялась отмерять нужное мне количество. Миндальное, лимонное, эвкалиптовое, гвоздики и, конечно же, кедра.