Шли по улице девчонки

Хрипков Николай Иванович

Хоть волосы на головы рви! А толку-то? А волосы еще пригодятся. И больно это рвать волосы на собственной голове! Ну, на чужой, куда бы еще ни шло. Но и на чужой не следует. Во избежание последствий для собственного здоровья. Вот примерно как-то так.

Если вы не чувствуете призвания к поэтическому труду, придумайте себе какое-нибудь другое занятие. Например «Игра в человека». Идет вам навстречу прохожий или прохожая. Ну, идет и идет. Но с того момента, как вы увидели его или ее, этот человек для вас почти как родной.

Разглядите

его или ее внимательно, от макушки до пят, каково выражение лица, как одет, какая походка. Для этого даже не потребуется долгого пристального разглядывания, как говорят, изучающего взгляда. Этого не стоит делать, поскольку такой изучающий взгляд раздражает людей, и они уже заочно начинают ненавидеть вас. «Чего он на меня пялится?» Хотя они ничего о вас не знают, а вы вполне достойный, приличный человек. И даже деликатный. По крайней мере, вы именно такого о себе мнения и даже в какой-то степени считаете себя эталоном для других. Правда, это только ваше собственное мнение, которое может совершенно не совпадать с мнением окружающих.

Начинайте с анкетных данных, то есть фамилия, имя, отчество, место жительства, ну, и так далее. Это Роман Пантелеевич Вяземский. А вообще придумывайте фамилии позаковыристей. Почему Роман Пантелеевич да еще и Вяземский, вы не знаете. Просто это самое первое, что пришло вам в голову. Это не важно. Главное начать, а дальше покатит само собой. На вид ему лет сорок – сорок пять. От 2016 отнимем сорок, получается … получается… так, получается… Обязательно считайте в уме, даже если имеете дело с четырехзначными числами. Навыки устного счета совершенно не лишние.

Не доставайте телефон и не включайте калькулятор. Итак, получается, что родился он в 1976 году. Допустим девятого декабря, родился здесь в этом городе на улице Есенина. Папа у него работает слесарем депо, а мама бухгалтером в жилищной конторе. Школу он закончил… Так, когда он закончил школу. Прибавляем 17 и получает 1993 год. В технический университет не поступил, не сдал физику. Пошел в технический колледж, который когда-то заканчивал и его папа, благо там и экзамены не требуются. Тогда он назывался не колледжем, а профессионально-техническим училищем № 37. И было даже такое время, что туда принимали сразу после семи классов.

«Тепло и солнце – день чудесный!» – так и хочется воскликнуть, перефразируя великого поэта. Как я люблю эти солнечные осенние деньки! Это последние подарки от щедрого лета, когда можно еще легко одетым, в сланцах на босу ногу бродить не спеша по улицам родного города, рассматривая дома, магазины, автомобили, прохожих и придумывать различные истории про них, о которых они, к сожалению, никогда не узнают. А потом долгая-предолгая зима, когда уже порой теряешь веру в то, что в наши края вернется лето. А сейчас легкий ветерок, как пальцы любимой женщины, легко гладят тебя по лицу и обнаженным рукам. Порой его прикосновения настолько приятны, что сладкая дрожь пробирает до самых костей. А небо! Как

оно давит на тебя, когда оно свинцовое и низкое! Не люблю низкого неба! Даже в доме чувствуешь его давление.

Тебя придавливает, принижает, ты ничтожество, ты никто, тварь дрожащая. Или оно бездонно голубое! И хочется подпрыгнуть, и закричать. «Почему я не птица? Почему я не летаю? А я хочу летать!» Завидуешь даже серым неказистым воробышкам, страстным патриотом своей малой родины, которые никогда и никуда не улетают, а остаются навеки с тобою, родная моя сторона. Почему воробьи? Обидно! Летучая серая сотня! Вот кто они такие! Вон как прыснули из-под ног! Им бы еще запеть: «Боже царя храни!» Хотя, кто знает, о чем они чирикают на своем птичьем языке.

Вот прочитал, что один арабский шейх развелся с одной из своих жен после того, как та, будучи на пляже, искупалась и вышла на берег. Соленая морская вода смыла ее макияж. Так вот, когда арабский шейх увидел ее без макияжа, так сразу побежал в свой шариатский суд и потребовал, чтобы его немедленно развели. Ему надо было бы жениться на наших сибирских красавицах, которые и без всякого макияжа остаются красавицами. А почему? А потому, что мороз и солнце, день чудесный! Мы и морозу рады, если светит солнышко.

Они без солнца прекрасны, а под горячим аравийским солнцем становятся просто неотразимы. А может быть, тот арабский шейх давным-давно присмотрел себе сибирскую красавицу.

Как же тут не запоешь, когда солнечные лучи гладят, ласкают твою кожу, и хочется любить и чтобы тебя любили! Это арабу безразлично лето или не лето, потому что у них круглый год – лето. А у нас это ЛЕТО, с большой буквы.

Девчонки проходят мимо лицея, который был справа от них через дорогу. Трехэтажное здание.

– Ненавижу! – прошипела Оксана. – Ненавижу!

Даша с Полиной остановились и строго посмотрели на Оксану. Это что еще за фокусы?

– Кого ненавидишь?

– Да вот их ненавижу!

Она кивнула в сторону лицейских ворот, из которых шумно, толкаясь, выходили младшеклассники с толстыми рюкзаками на спинах. На мальчишках были синие жилетки, белые рубашки и черные брючки, а на девочках белые сорочки с кружевными рукавами и такие же синие жилетки с желтыми блестящими пуговицами, черные юбочки и длинные белые носочки. Только туфельки были разных форматов и цветов. Но обязательно на туфельках были бантики.

– Почему? – спросила Полина. – Что они тебе сделали? Как это можно всех ненавидеть?

– А! все такие из себя! Мы лицеисты! Мы лучше всем! У нас самый клёвый лицей! Мы такие!

– Вообще-то у них здание красивше и больше всех школ в городе, фонтан вон и сколько цветов. Ни у одной школы столько нет.

– И что? – не сдавалась противная Оксанка. – Нечего из себя строить! Мы не хуже их! Чем они нас лучше?

– У меня там есть подруги,– сказала Полина. – Даже две.

– У меня тоже,– сказала Даша. – Ее Леной зовут.