Шляхта и мы
Шрифт:
«Г-н Куняев рисует нам устрашающую картину проникновения евреев в высшие структуры «народной Польши»…» (последние два слова демонстративно в кавычках). Да не Куняев это рисует, а автор рукописи, откуда я брал все факты и на титульном листе которой написано: «Неизвестные страницы из истории ПНР. Доктор Казимеж Мушинский. Краков, 1981 г.». На всякий случай я ведь предусмотрел, г-н аспирант, реакцию на эту главу таких читателей, как Вы, и потому во вступлении написал:
«Если я в чем-то буду неправ или неточен, то лишь потому, что доверился этому, на мой взгляд, весьма серьезному первоисточнику». Так что мои карты открыты и моя совесть чиста.
Только неосмотрительно Вы обвинили меня в «банальном антисемитизме». В доме повешенного не говорят
Ну и в конце концов журнал «Новая Польша» спровоцировал лауреата Нобелевской премии Чеслава Милоша на комментарий к моему сочинению.
Корреспондент (Сильвия Фролова), чтобы направить мысль почтенного, почти столетнего старика, который, естественно, и слыхом не слыхивал обо мне, задала ему вопрос:
«В московском ежемесячнике «Наш современник» появилась статья его главного редактора Станислава Куняева, цель которой – представить российскому общественному мнению все польские преступления, совершенные против русского народа. Здесь шовинизм доведен до предела помешательства… Не представляет ли эта публикация наилучшее доказательство того, что от обыкновенного невежества до презрения путь безумно короток, а тогда можно уже внушать всякую чепуху?»
Мудрый старик Чеслав Милош, застигнутый врасплох пропагандистским залпом интервьюерши, попытался отшутиться:
«А что до статьи Куняева… Есть один непреложный факт: Россия была больше, а Польша – меньше. Если говорят, что все преступления совершил кролик, то нужно отнестись к этому скептически… Есть такой анекдот на варшавском диалекте о том, как собака набросилась на кролика. В возникшем скандале обвинили хозяина собаки, который ответил: «Кролик первый начал!»
Анекдот остроумен, но российско-польские отношения сложнее анекдота. Были времена, когда Польша чувствовала себя сильнее России. Стефан Баторий пошел войной на нас в 1576 году, штурмовал Псков, в начале XVII века поляки были хозяевами положения в России, даже после изгнания из Москвы их шайки много лет бродили по русским просторам «с огнем и мечом»… Кролики на такое неспособны.
А стотысячная армия Понятовского в составе наполеоновских двунадесяти языков – это что? Наполеон кролика в свой поход на русского медведя вряд ли пригласил бы.
Впрочем, Польша, каждый раз провоцируя драку с Россией, всегда надеялась на западное заступничество: на Бонапарта в 1812 г., на Ватикан и Францию в 1830 году, на Тройственный союз в 1863-м, на Антанту и на французских советников в 1919–1920 гг., на Черчилля в 1944-м… Все эти надежды рушились. Запад либо проигрывал войны с Россией, либо предавал свою захудалую славянскую родственницу. И лишь сейчас, после разгрома Ирака, «братец кролик», по традиции примкнувший к американскому орлу и британскому льву, не просчитался. За очень важную услугу он получил редкую возможность впервые в истории выступать в роли победителя, контролировать огромную часть покоренной страны, чувствовать себя не каким-то мелким колонизатором, а дрессировщиком и укротителем аравийского гепарда. Но не будем забывать, что англо-американские завоеватели приглашают в Ирак поляков на место своих солдат, которых каждый день убивают иракские партизаны. Так что готовьтесь и к этому, панове. Жаль, что уроки Монте-Кассино не пошли вам впрок. Поистине опять вспомнишь Сталина, который вслед уходящей в Иран армии Андерса сказал: «Да, я понимаю, что англичанам нужны ваши солдаты».
Вот так сбылись мечты «братца кролика», с чем и поздравляем Вас, Чеслав Милош…
Часть II
Русских
Что говорил Пилсудский
В мае 2002 года я опубликовал на страницах «Нашего современника» исторический очерк «Шляхта и мы». Немало воды утекло с тех пор, а впечатлительная шляхта никак не может успокоиться.
Не имею точной информации, сколько откликов на мою публикацию появилось в польских газетах, а вот журнал «Новая Польша» приходит к нам бесплатно, так сказать, по разнарядке сверху, каждый месяц.
И летом 2003 года, прочитав все «антикуняевские» выступления в «Новой Польше» (а их набралось за год с лишним аж целых пять), я ответил полякам всем сразу (на каждый чих не наздравствуешься) статьей «Братец Кролик в европейском и мировом зверинце» («НС», № 10, 2003 г.) и решил, что на этом полемика заканчивается. Наивный человек! В течение последующих полутора лет «Новая Польша» напечатала всяческих выпадов в разных жанрах еще столько же. Но, как это ни смешно, взвизгивая по поводу книги «Шляхта и мы» чуть ли не в каждом номере, шляхтичи одновременно тужатся изобразить дело так, что мои статьи о поляках настолько беспомощны и ничтожны, что польская общественность не желает ни замечать их, ни разговаривать о них. («Разумеется, никто в Польше не стал платить ему той же монетой» – из статьи Е. Помяновского. Платят. Да еще как! – Cm. К.).
А может быть, были более правы журналисты из «Московских новостей» Д. Бабич и В. Мастеров, которые в своем либеральном и откровенно антирусском издании первыми (в июле 2002 года) так осветили польскую реакцию на очерк «Шляхта и мы»:
«Польша бурлит от статьи главного редактора «Нашего современника», польские газеты и журналы начали дискуссию о самом антипольском памфлете со времен Достоевского. Воображение впечатлительных варшавян потряс главный редактор «Нашего современника» Станислав Куняев, выступивший на страницах собственного журнала со статьей «Шляхта и мы». При этом признают: это самая основательная попытка освещения польско-русской темы».
Полонистка и переводчица Наталья Подольская, живущая в России, сетует на страницах журнала, редактируемого профессором Ежи Помяновским: «Конечно, добрая воля «Новой Польши» разобраться или не разбираться глубже в злопыхательских нагромождениях тов. Куняева. Жаль только, что наших полонистов и нашу печать они, насколько я знаю, оставили почему-то безразличными и безучастными…».
Не надо жалеть, гражданка Подольская: российская пресса и ее читатели не остались «безразличными и безучастными» к моим «злопыхательским нагромождениям». Помимо «Московских новостей» о них писала «Литературная газета» в статье П. Жихарева «Шляхетский гонор и северный колосс», в журналах «Дружба народов» и «Отчизна» были статьи полонофила Льва Аннинского… А в журнале «Родина» (2004, № 7) статья историка Геннадия Матвеева, в которой последний, по словам Помяновского, «или повторяет инсинуации Куняева с той же клеветнической целью, или он стал жертвой незнания и небрежности». Можно вспомнить отчаянные вопли Валентина Оскоцкого, кажется, в «Лит. вестях», а уж читательских откликов в «Наш современник» после публикации в нем очерка «Шляхта и мы» не счесть. До сих пор приходят. Книга стала популярной. Читатели ее ищут. Три издания, вышедшие за три года, распроданы. И вообще вся ваша возня на тему: замечать или не замечать антишляхетское сочинение Станислава Куняева – напоминает мне грубый русский анекдот, в котором встречаются два соседа и один говорит другому:
– Иван, а ведь ты спишь с моей женой. Это нехорошо.
– А жена твоя говорит – хорошо! Вы там, в своей семье, разберитесь сами.
Так что разберитесь, панове, сами в своей собственной семье, чтобы не быть в идиотском положении, в каком вы находитесь сегодня.
Впрочем, за перо я взялся не ради этой литературоведческой полемики. Сердцевина русско-польского спора гораздо серьезнее, поскольку речь идет о попытке не только авторов «Новой Польши», но и почти всех нынешних польских идеологов и политиков переписать историю войны и нашей победы в год ее шестидесятилетия на свой шляхетский лад.