Шляхта и мы
Шрифт:
Суть этого плана изложил в одной из статей в газете «Впрост» от 28.8.2004 года некий Томаш Наленч, бывший вице-маршал польского Сейма:
«Невозможно смотреть в будущее без честного сведения счетов с прошлым – особенно отмеченным такими преступлениями, как пакт Риббентропа – Молотова, катынское убийство, преследование солдат Армии Крайовой (…) или фактическое согласие на уничтожение Варшавы Гитлером. Своим отношением к сталинскому прошлому Россия загоняет себя в тупик». Эти слова, обозначившие «культовые» преступления России против Польши, перепечатаны в журнале
По всем этим четырем историческим позициям польские политики, историки, журналисты и все, кому не лень, в каждой газете, в ежедневных телепередачах, на каждом углу требуют от России покаяния, извинения и даже материальных репараций и компенсаций. Сейм Польши недавно проголосовал за то, чтобы вынудить Россию осудить каким-то фантастическим правовым или законодательным решением весь сталинский исторический период жизни Советского Союза. Слушая это, поневоле вспомнишь, что сказал Пилсудский о своих подданных: «Дурость, абсолютная дурость. Где это видано – руководить таким народом, двадцать лет мучиться с вами».
Ну что же, отзываясь на призыв бывшего «вице-маршала Сейма», попробуем свести счеты с прошлым. Но не только с советским, но и польским.
История человечества переполнена примерами того, как более сильные племена и народы пленяли, обращали в рабство, ассимилировали, заставляли на себя работать, спаивали, а то и вообще истребляли более слабых только затем, чтобы захватить их земли для собственного развития и благоденствия. Обвинения за такого рода деяния можно предъявить многим народам мира. Но с точки зрения шляхтичей наиболее тяжкие преступления в этой области совершены русским народом. Вот что пишет о них некий Ярослав Марек Рымкевич.
«Иногда мне кажется, что народ, причинивший своим соседям и всему человечеству столько зла, угнетавший, истреблявший литовцев, татар, поляков, чеченцев – да, собственно, все соседние народы, – вообще не имеет права существовать». Далее, правда, есть оговорка, что этот народ все-таки породил Тютчева, Мандельштама и Шостаковича, но главная мысль: «не имеет права существовать». (Напечатано в крупнейшей газете «Жечпосполита», 31.12.2004 г., перепечатано в февральском номере «Новой Польши» за 2005 год.)
Но шляхтич, видимо, не знает, что за тысячелетнее существование Российского государства ни одно, даже самое малое племя из более чем ста племен, живущих на просторах России, не исчезло с лица земли.
А уж если стать на такую внеисторическую, но полную благородного негодования точку зрения, то, конечно же, в первую очередь недостойны существовать нынешние североамериканцы за то, что свели в небытие уже в цивилизованном XIX веке десятки индейских племен.
Испанцы тоже заслужили проклятье всего человечества и недостойны жизни в семье «цивилизованных» народов за уничтожение громадных, цветущих цивилизаций майя и ацтеков.
А варвары немцы? Да вся их историческая жизнь выросла и стоит до сих пор на костях полабских славян, пруссов, онемеченных чешских народностей.
Обратим внимание на то, что все эти трагедии происходили,
Наши же «геноцидные» деяния, как их называют поляки, заключаются в том, что когда мы изнемогали в борьбе с объединенной фашистской (по-своему «цивилизованной»!) Европой, когда наша истекающая кровью армия была прижата к Волге и Кавказскому хребту, когда весы истории неотвратимо клонились к созданию на земном шаре «Тысячелетнего рейха», при котором Речь Посполита была бы как плевок стерта с лица земли и никто бы не заметил во всемирном Апокалипсисе этой ничтожной утраты, – в это время в линиях нашей отчаянной обороны, почти смыкавшихся с линией фронта, стали вспыхивать настоящие восстания в долинах и горах Чечни, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, в степях Калмыкии…
Пулеметные очереди летели в спины советских солдат в предгорьях Кавказа, где действовало множество мелких банд из чеченских и ингушских дезертиров; крымские татары по горным тропам, только им известным, выводили в тылы нашим партизанам и частям, оставшимся в окружении, батальоны немецких егерей и зверски расправлялись с захваченными врасплох пленными; калмыцкие приспешники Гитлера, уверовавшие в немецкую победу, преследовали остатки разгромленных наших воинских частей в прикаспийских степях. А всем им в этих операциях помогало мирное население – ведь в бандах находились их сыновья, братья, мужья.
И когда перед нами встал неизбежный выбор: жить или умереть, то наш народ вместе с властью, как и всякий другой великий народ в подобных обстоятельствах, выбрал жизнь и борьбу.
А значит – кару изменникам, перебежчикам, власовцам, решившим, что фашистская власть пришла навсегда и надо служить ей, чтобы жить дальше. И лишь эти чрезвычайные обстоятельства смертельно опасного военного положения вынудили руководство страны во главе со Сталиным на жесточайшие меры. Выселить на Восток целые племена – тяжелейшее дело, но оставлять вблизи натянутой и рвущейся линии фронта очаги мятежа означало проиграть войну.
Оправдывая «естественную» смерть десятков тысяч советских военнопленных в польских лагерях после войны 1920 года, нынешний публицист Анджей Новак пишет: «Такова была та война: бедная, голодная, нищенская» («Новая Польша», № 4, 2005 год). Мол, нечем было кормить и лечить пленных… Ну а наша война, если помнить, что речь шла о жизни и смерти всего народа, была во много раз более «таковой».
Даже американцы, на землю которых не ступил ни один японский солдат, согнали своих законопослушных американских японцев в концлагеря. А как бы они поступили, если бы самураи захватили половину Североамериканского континента?