Шляпс!
Шрифт:
Папа поискал глазами Ростислава Борисовича. Тот так и остался в том же кресле, в которое его усадил Семен Семенович. Второклассник, сидевший рядом с продюсером, отодвинулся от дяди подальше, насколько позволяли размеры кресла.
Ростислав Борисович был бледен, как снеговик, страдающий малокровием. На лице продюсера застыло выражение, какое бывает только у манекенов, ошарашенных неожиданным печальным известием. Периодически он подносил бутылку кваса к губам и делал небольшой глоток.
«Еще полтора часа, и я буду дома», — подумал папа. И, вспомнив,
За папину куртку кто-то потянул. Папа обернулся. Перед ним стояли Миша с Сережей и Митрофан Белов, прижимающий к груди полено-огнетушитель.
— Мы готовы, — сказал Митрофан.
— Сейчас будем начинать. Митрофан! Как услышишь вступительную мелодию, выходи! Где Костик? Он кассету на начало перемотал?
— Пойду проверю! — вызвался Миша и ускакал к магнитофону. Сережа бросился следом за братом.
— Митрофан, ни пуха ни пера! — пожелал удачи папа.
Митрофан пожал плечами.
— Я говорю, ни пуха ни пера. Что нужно сказать в ответ?
— Спасибо?
— К черту!
Митрофан обиделся.
— Да? Вот так, значит?! Сами тогда играйте свой спектакль!
— Ты чего? А! — дошло до папы. — Ты что, не в курсе? Когда актеру говорят: «Ни пуха ни пера», он должен ответить: «К черту!» Понял? Ни пуха ни пера!
— Э… К черту?
— Молодец, схватываешь на лету.
— К черту! То есть — спасибо.
— Всё. Иди, жди сигнала.
Костика рядом с магнитофоном не оказалось. Миша с Сережей достали кассету и внимательно ее изучили. Вроде бы она была не перемотана. Знакомство с устройством магнитофона у братьев было довольно поверхностным. Они видели на репетициях, как им управляется Виктор Геннадьевич, но сами его ни разу не трогали.
— Пусть Костик перематывает, — сказал Сережа.
— А то я без Костика не смогу! — возмутился Миша.
— Ты уже сломал дома роутер!
— Сравнил! Тем более я его не сломал, а разобрал!
— Но он перестал после этого работать.
— Не факт! — опроверг факт Миша. — Ты еще скажи, если бы его разобрал Костик, он бы работал.
— При чем тут Костик?
— Вот именно! У меня и без Костика все получится!
Миша вставил кассету вверх тормашками, попытался закрыть крышку, вытащил кассету, вставил как надо, щелкнул крышкой и гордо посмотрел на брата.
— Делов-то! — сказал он.
— Так, теперь сюда, — и Миша ткнул пальцем в кнопку воспроизведения.
Колонки актового зала взвизгнули гитарным грохотом, и над рядами зазвучал страшный голос, завывавший:
— Ужас и моральный террор! Ужас и моральный террор! Ужас и моральный террор! Ужас и моральный террор!Школьники с первого по третий класс запрыгали на месте и зааплодировали. С четвертого по пятый — засмеялись. Учителя, как по команде, обернулись на Анну Степановну, которая
Неразбериха продолжалась не более десяти секунд, пока подлетевший на всех парах к магнитофону папа не вырубил кассету.
— Уфф, — выдохнул папа.
— Мы случайно, — сказал Миша.
— Он случайно, — сказал Сережа.
— Ничего, нормально, — махнул рукой папа. — Могла попасться и другая песня.
Папа вытащил кассету, перевернул и включил перемотку. Когда кассета домоталась, папа совершенно машинально нажал на пуск. Видимо, сработала мышечная память, полученная в молодости. Заиграла вступительная увертюра. Папа увидел, как Митрофан обогнул декорацию и вышел к зрителям.
— Ну начали так начали, — сказал папа. Он огляделся: — Ну и где этот Костик?
Этот Костик и Соня сидели на полу в пяти метрах от папы под прикрытием пианино. Соня распекала Костика.
— Видишь, что ты натворил?
— Еще есть время!
— Ты издеваешься? Еще и меня втянул!
— Ну откуда я мог знать, что Денис настолько… Денис!
— Надо всё остановить, пока не поздно.
Но было уже поздно. Музыкальное вступление закончилось, и они услышали бодрый голос Митрофана:
— Какое хорошее полено! А вырежу-ка я из тебя куклу…
Первые пять минут Инна и Денис посвятили обсуждению, какой Костик все-таки придурок. Удивительно, как легко вести непринужденный разговор с девочкой, которая тебе нравится, когда у вас есть какой-нибудь общий знакомый придурок!
Затем они перемыли косточки продюсеру. Денис в лицах изобразил свои скетчи. Инна смеялась. И Денис был рад, что его творения не понравились телевизионщику. Оказалось, разговаривать с Инной совсем не страшно.
— И что мы будем делать? — спросила Инна.
— В смысле?
— Ну у нас же через несколько минут спектакль!
— А! Точно!
И они оба рассмеялись.
На самом деле Денис совсем расслабился еще и потому, что почти сразу нашел выход из передряги. Прут решетки, к которому их приковал Костик, не был приварен к нижней железяке. Стоило им опустить руки к самому полу, и они бы вырвались на свободу. Поэтому Денис закрыл носком ноги место, где решетка прилегала неплотно.
— А я тебе вчера звонил по скайпу. Хотел наши сцены порепетировать, — сказал Денис.
— Да? И что, не дозвонился?
— Дозвонился! Я на бабушку твою попал и что-то сдрейфил, — Денис засмеялся.
— Из-за этой бабушки со мной никто не дружит. Но я ее, конечно, все равно люблю! — добавила Инна.
— А можно я тебе сегодня после школы позвоню?
— Давай! А как ты узнал мой номер в скайпе?
— Ну, так… Случайно увидел в журнале у Вити. Там же про всех у него записано.
— Увидел и случайно запомнил? Ну ты даешь! У меня же там цифры на конце, я их сама не могу запомнить.