Шлюха
Шрифт:
Пэкстон был безумен, а его шепот — мрачным, но в то же время мягким и эротическим.
Я лежала в довольно неловкой позе с согнутыми подо мной ногами. От оргазма меня отделяли секунды, но он хотел удариться в воспоминания. Я не остановила его только потому, что меня это не волновало. На уме у меня было только одно, и это явно было не прошлое, которого я не помнила. Поэтому я не ответила на его слова, только стонала, моля об облегчении.
У меня перехватило дыхание, когда я почувствовала проникновение пальцев в оба мои входа до упора. Мои веки
— Знаешь, что я сейчас думаю, детка?
Ответа не раздалось. Его просто не было. Я не знала, что было в голове у меня, не говоря уже о его мыслях. Меня переполняли чувства, накаленные до предела. Даже мои возбужденные соски были в состоянии боевой готовности. Я стонала, играя с ними, и чувствовала возвратно-поступательные движения его пальцев, но так и не ответила.
— Думаю, тебе это очень нравится. Думаю, ты запретила тогда мне это, потому что тебе было стыдно. Твое тело сотрясалось, как и сейчас, — объяснил он сексуальным, хриплым голосом.
Я чувствовала именно то, что он описал. Сначала это была просто дрожь, но затем он ускорился, играя со мной пальцами и творя ими чудеса. Подушечки пальцев одной руки занимались моим набухшим клитором быстрыми круговыми движениями. Об остальном, кажется, позаботились средний и, возможно, большой пальцы.
— Я не мог прикасаться к тебе здесь, потому что ты боялась этого, да? Только поэтому? Все это время я думал, что тебе это не нравится, только и всего. Знаю, что ты не помнишь, но помню я. Я трахал твою попку таким образом, с одним пальцем в киске и четырьмя здесь. Как и сейчас.
— А-а-ах, да, Пэкс. Вот так, не останавливайся, детка.
Все вокруг меня взрывалось, но только не я. Все.
— Вот так. Ты кончила мне прямо на руку. Прям как сейчас.
Мое тело упало, сливаясь с матрасом. Глаза были закрыты, пока испытывала волны удовольствия.
— Господи, Габриэлла, — воскликнул Пэкстон.
— Ты ведь знаешь, что мне, вероятно, было всего семнадцать, когда ты впервые вставил мне палец в попу? Я, наверно, взбесилась, — проговорила я, пока мое тело успокаивалось, все еще дрожа от последствий и тяжелого дыхания.
Пэкстон потянул меня за руки, поднимая в вертикальное положение.
— Ты не взбесилась, ты убежала, выкрикивая, как ты меня ненавидишь, и что я едва ли не изнасиловал тебя, не получив твоего разрешения. Ты была очень расстроена, достаточно, чтобы я больше не переходил эту черту. Видишь, я не так плох, как ты думаешь. У меня есть слабые места, и я не хотел больше причинять тебе подобного дискомфорта, если это так тебя расстраивает. Ты и тогда была лгуньей. Тебе, черт возьми, это нравилось. Это просто пугало тебя, правда?
— Ты идиот и… ты идиот. Дай мне оседлать тебя.
— Нет, ляг. Я сам все сделаю.
— Ты и так все сам можешь
Пэкстон с легкостью проникнул в меня, мгновенно закрывая глаза с мягким стоном.
— Не шевелись, просто сиди, — предупредил он и потянул меня за волосы, приблизив мои губы к своим для грубого поцелуя. Когда я поднялась, он опустил руки мне на бедра, не выходя из меня. Он слегка раскачивал меня на своем стволе, выполняя глубокие толчки вверх-вниз. Его взгляд окутал экстаз, отрицать который я не могла.
— Я люблю тебя, — прошептал он.
— Прекрати, — ответила я тем же самым драматическим тоном. Сейчас это было не главным, и я не хотела, чтобы он что-то менял. Я все еще была на него зла, и на это у меня были все причины.
После этого Пэкстон замолчал, сфокусировавшись на действии, происходящем между нашими ногами, и довел нас обоих до вершины. Может, секс и не был частью нашего домашнего задания, но, несмотря на это, он был нужен нам обоим. Пэкстон перевернул меня и перешел на медленные движения.
— Для меня ты была цветком, которого я никогда не видел, — проговорил он тихо.
— Я была сломлена.
— Я не знал. Ты не говорила.
Я стонала, чувствуя приближение нового оргазма.
— Почему?
Пэкстон, отвечая, толкнулся глубоко в меня:
— Думаю, я не хотел об этом слышать. Так для тебя было безопаснее.
— То есть, безопаснее было для тебя, — парировала я, прижимаясь к нему бедрами.
— Возможно. Мне нравилось, что ты меня боялась. Нравилось, что ты делала все, что я говорил тебе.
— Но почему я делала это? Этого я не понимаю.
Пэкстон выдохнул и поцеловал меня в нос.
— Правда? Может, потому что ты не та Габриэлла, на которой я женился.
— Замолчи, не поэтому. Всему виной потеря памяти. Ми говорит, что мозг вернулся к тому времени, когда я была самой собой, когда я, как моя мама, устанавливала собственные правила.
— Ой, Ми безумная.
Дальнейшее произошло внезапно. Пэкстон с силой толкнулся в меня и излился внутрь. Его тело напряглось надо мной, и мягкие стоны удовольствия, словно пение птицы, достигли моих ушей. Мне нравилось, когда он издавал подобные звуки. Я почти достигла цели, готовая к третьему разу, но не совсем.
Я извивалась, пытаясь вырваться, внезапно чувствуя нужду сбежать, но Пэкстон удержал меня.
— Я не хочу быть ею, Пэкстон. Ты не можешь все контролировать.
Несколько мгновений Пэкстон ничего не говорил. Он прижался ко мне, растирая своей тазовой костью клитор. Мы смотрели друг другу в глаза, и я прикусила нижнюю губу, внезапно ощущая волны нового оргазма. Внезапно для меня, но не для него. Пэкстон точно знал, что делал. Он следил за моим лицом, доводя меня до блаженства, о котором я даже не подозревала.