Шлюха
Шрифт:
— Звучишь как какой-то педофил.
— Если подумать об этом сейчас — да, но не тогда. Мне было двадцать семь, и передо мной стояла юная сексуальная рабыня. Я одним взглядом мог повелеть тебе подойти ко мне, вплоть до того дня, когда ты разбила машину. Я мог отправить сообщение в три утра, сказав прийти и отсосать мне, и ты делала это. Мог приказать убраться в моем кабинете голой, пока я работаю, и ты слушалась.
На этом я остановила Пэкса в надежде смягчить его серьезный тон.
— Я бы и сейчас убралась
Он уткнулся мне в волосы.
— Хорошо, ловлю тебя на слове. Но это другое, Габриэлла. Раньше бы ты так не сказала. У меня была самая чистая комната во всем доме. Ты не протестовала, вообще ничего не отвечала. Если я звал тебя в свой кабинет и говорил, какой он грязный, ты молча вставала и раздевалась, опустив взгляд в пол. Я поглощал твое смирение, словно губка. Был зависим от тебя.
— Знаешь, Пэкс, я изо всех сил пытаюсь не злиться, и я рада, что знаю о групповом изнасиловании, но не помню его. У той испуганной девчонки, о которой ты говоришь, была адская жизнь до встречи с тобой. Она заслуживала кого-то лучше.
— И все еще заслуживает. Я не знал о групповом изнасиловании. Первые несколько недель твоего пребывания здесь я думал, что ты просто какая-то шлюха, скрывающаяся от копов или еще кого. Не могу объяснить, Габриэлла, но это так. Мне нравилось, какой ты тогда была. Я бы всю оставшуюся жизнь провел с такой девушкой, и у меня не возникло бы никаких сомнений. Вся та новизна, что была тогда в наших отношениях, присутствует и сейчас, но немного в другом виде. Думаю, твой стриптиз, как и в прошлом, возбудит меня. Только сейчас ты устроишь настоящее шоу, возможно, потанцуешь у меня на коленях. Раньше ты бы подобного не сделала.
— Ты заставлял меня танцевать стриптиз?
— Я заставлял тебя делать все, а ты слушалась.
Я глубоко вдохнула и расслабилась у него на груди.
— Понимаю, ты не знал об изнасиловании, и, думаю, не ты виноват в том, что я соврала об отсутствии семьи. Но ведь ты заставил меня выйти за тебя? Вынудил?
— Нет, вовсе нет. Ты сказала, что беременна, а я сказал, что мы поженимся. Ты не воспротивилась. Ни разу.
— Никогда не видела свадебных фото. У нас не было свадьбы?
— Нет, незадолго до этого выбросил хренову тучу денег на один провальный брак и не собирался наступать на те же грабли.
— Значит, Татьяна-чирлидерша получила свадьбу, а Габриэлла-пустое-место — всего лишь ЗАГС. Ненавижу тебя.
— Хоть сейчас устрою нам свадьбу.
Я поднялась на ноги, позволив мыльной пене падать на него, пытаясь проигнорировать свои чувства.
— Дело не в свадьбе, Пэкстон. Просто это больно. Вот и все.
— Прости, детка. Я не могу изменить прошлое.
— Все в порядке. Хорошо, что не помню этого. Мне больно, но будто наблюдателю со стороны. Уверена, так лучше. — Я вылезла из ванны и обернулась
— Что все?
— Есть ли что-то еще, что нам стоит обсудить?
Не уверена, хотела ли я узнать что-то новое следующим утром. Знаю одно: мне не нравилось то, что я ощущала.
На короткое мгновение показалось, что я заметила фальшь в его глазах, но слова прозвучали искренне. Я решила пока поверить ему, нежели задавать вопросы.
— Нет. Это все.
— Хорошо, я иду спать. Ты со мной?
— Поработаю немного.
Я едва не попросила его пойти со мной, но передумала. Может, мне правда нужно было несколько минут побыть одной, чтобы позволить эмоциям успокоиться. Ведь, будучи рядом, он затуманивал мой ум сердцем. Я кивнула и вышла.
Натянув ту же футболку, я открыла дверь на террасу, заменив стекло на сетку. Звуки океана и морского бриза помогли расслабиться, когда я опустилась в кровать, думая о деталях, которые упустил Пэкстон, вероятно, отвратительных деталях, о которых лучше не знать. Я слышала, как он открывает дверь ванной и спускается по лестнице, но никто из нас не признавал присутствия другого.
Мы проснулись в объятиях друг друга, и, к моему удивлению, я возбудилась, что привело меня в замешательство. Но все-таки приятное замешательство.
— Даже не слышала, как ты лег, — призналась я, заметив, что Пэкстон очнулся.
— Ты храпела.
— Неправда. Я не храплю, — уверила я его, толкнув локтем.
— Пора вставать. Несколько минут назад я слышал девочек на кухне. Вероятно, они позавтракали мороженым.
Я уставилась на Пэкстона, пропустив его замечание мимо ушей. Прошлая ночь тяжелым грузом давила на меня.
— Что, детка?
— Ты солгал? Ты что-то скрываешь от меня?
— Я столько всего скрываю от тебя, Габриэлла. Не думаю, что детали помогут делу. Давай сконцентрируемся на нашем племяннике. Мы можем сделать это? Я рассказал, о чем ты говорила на видео. Такой был уговор.
— Нет, уговор был обсуждать все, что мы чувствуем. Скажи, что ты узнал.
Пэкстон выскользнул из-под меня, и я наблюдала за его голым задом, направляющимся в ванную.
— Мне не нужно узнавать ничего из этого, Габриэлла. С моей памятью все в порядке.
— Тогда почему мне кажется, что я не могу тебе доверять? — спросила я под звук струи, раздающийся из соседней комнаты. Я вылезла из кровати, уже мысленно раздражаясь, зная, кому придется убирать брызги. Конечно, я никогда бы и слова не сказала по этому поводу, но меня все равно это злило. Словно он был единственным во всем доме.
— Потому что не можешь, — признался он, держа в руке свое достоинство, видимо, унимая зуд. Пэкстон поцеловал меня в губы, обошел вокруг и похлопал по ягодицам, проходя мимо. — Хочешь панкейков?