Шлюпка
Шрифт:
Пробоина поставила нас в крайне уязвимое положение; всех мучили невысказанные страхи, что в случае непогоды нам опять придется избавляться от балласта.
— Неужели нельзя ее заделать, мистер Харди? — спросила миссис Грант, как только из-за горизонта выглянуло солнце. — Наверняка вы что-нибудь придумаете!
Но как он ни затыкал пробоину одеялами, приток воды остановить не удавалось.
— Кабы это была просто круглая дыра, — говорил он. — Сами видите, тут же рваный край.
Но миссис Грант твердила свое:
— Наверняка вы что-нибудь придумаете, с вашим-то
В конце концов Харди не выдержал:
— Сами заделывайте! Прямо сейчас и беритесь за эту холеру!
Когда он взорвался из-за такой ничтожной подначки, я не поверила своим ушам, тем более что накануне мы досыта поели, а на брезенте у нас еще вялилось мясо для завтрака. Я вопросительно посмотрела на Ханну, но та ушла в себя и не реагировала на происходящее, пока миссис Грант не попросила ее раздать всем по два кусочка мяса. Пресную воду всегда нормировал мистер Харди, но сейчас он бросил что-то мистеру Хоффману, и тот взялся пускать по рукам жестяную кружку. С таким скудным количеством жидкости мясо не лезло в горло, и я подумала, что не нужно было его вялить. У меня на глазах Изабелла опустила свой паек в океан; вымоченное в забортной воде мясо действительно легче было разжевать и проглотить, но оно пропитывалось солью, которая еще сильнее обезвоживала организм и вызывала жажду.
Разбухающие волны гипнотизировали своим ритмом. Они как заведенные ходили вверх-вниз; люди умолкли, погрузившись в апатию, и только дежурные истово махали черпаками. Из-за общего напряжения наших умов и тел, из-за этой убаюкивающей бортовой качки все сделались вялыми и сонливыми, и вдруг, как по волшебству, обе шлюпки одновременно поднялись на волнах — да-да, очертания второй шлюпки безошибочно просматривались на фоне неба примерно в полумиле от нас, но мы тут же соскользнули в ров по зеркально-гладкому зеленому крылу океана.
В этот раз ее увидели несколько человек.
— Весла разобрать! — заорал полковник, нарушив ошеломленное молчание. — Курс на судно!
Люди зашевелились, впитывая это известие и сверяя его с убывающим перечнем неоспоримых фактов и длинным перечнем призрачных надежд. В сутолоке и гомоне весла были вытащены из креплений под леером, где они покоились все время после шторма, но Харди выпрямился и, раскинув руки, как Иисус на кресте, вскричал:
— Суши весла! Там Блейк! Разрази меня гром, если это не так!
— Да хоть сам дьявол, — огрызнулся полковник. — Навались!
В этот миг Ханна двинулась в сторону кормы, низко пригибаясь и цепляясь за все, что попадалось под руку, чтобы не потерять равновесие. Внимание мистера Харди было занято другим, и он, похоже, не заметил, как она схватила один из двух оставшихся анкерков.
— На место, черт тебя дери! — заорал Харди, но было слишком поздно: она успела сорвать крышку.
Он бросился в ее сторону с криком:
— Ты нас всех погубишь!
Но рука Ханны уже нырнула внутрь и вытащила маленькую деревянную коробочку, плотно перетянутую шпагатом.
— Такой храбрец, а Блейка испугался! — взвизгнула Ханна. — Уж не из-за этой ли штуки? — По всей видимости, она хорошо знала, где хранится коробочка: не иначе как
— Положи на место, — потребовал Харди. — Соображай, что делаешь.
Но пальцы Ханны уже дергали за узел, чтобы развязать шпагат. На мгновение другая шлюпка была забыта: она скрылась за огромными накатами волн, которые ритмично укачивали нас, как будто мировой порядок стремился к покою, невзирая на мелкие драмы людишек; легко верилось, что это был мираж.
— Возьми у него нож, — подсказала миссис Грант. — Мистер Харди, — скомандовала она, — достаньте нож.
Харди обвел нас взглядом. Глаза навыкате выделялись на обтянутом кожей лице. Рука нащупала закрепленный на ремне чехол и вытащила нож, но вместо того, чтобы отдать его Ханне или перерезать шпагат, Харди угрожающе выставил острие перед собой:
— А ну давай сюда, если по-хорошему не понимаешь.
Не успела миссис Грант возразить, как шлюпка опять взлетела на гигантский хребет и тут же заскользила по склону, а прямо над нами, взнесенная вверх и готовая сорваться вниз, возникла вторая шлюпка.
— На весла! — заорал Харди, когда шлюпки едва не ударились бортами, а его и Ханну бросило друг на друга, и нож то ли случайно, то ли прицельно полоснул Ханну по лицу.
Она взвыла, выронила коробочку и упала прямиком в объятия Харди. Он чудом ее удержал, зато нож, опять же случайно или прицельно, полетел за борт; очевидно, вместе с ним полетела и коробочка, ибо никто из пассажиров ее больше не видел, а Ханна и мистер Харди лишь по чистой случайности не отправились следом. Харди нам поклялся, что при всем желании не смог бы удержать и Ханну, и коробку, но, обладая такой властью над людьми, он, по общему мнению, сам подстроил эту сцену, чтобы хранившаяся в коробочке тайна или улика исчезла навсегда.
Ханну отбросило на днище, а Харди, невзирая на поврежденную руку, навалился на выхваченное у мистера Хоффмана весло, чтобы отойти подальше от второй шлюпки.
— Ну что, не передумали объединяться? — прокричал Харди, но вопрос, конечно, был чисто риторический. — Не передумали идти парочкой?
Пассажиров той шлюпки я почти не запомнила. Многие сидели без движения, сгорбившись, как мертвецы, но, возможно, они страдали увечьями или болезнями. Только четверо или пятеро подавали признаки жизни; когда наше столкновение показалось неминуемым, их лица исказила судорога ужаса. Одна женщина стала тянуть к нам руки, мужчина что-то прокричал, но его никто не расслышал. Одно стало ясно без слов: в той шлюпке было полно свободных мест.
Когда Харди выхватил весло у Хоффмана, мистер Престон пересел на мою банку, чтобы восстановить равновесие нашего суденышка. Теперь он склонился ко мне и вполголоса сказал:
— Содержимое коробки, как видно, составляло немалую ценность.
— Личные вещи всегда человеку дороги, — сказала я. — Особенно в нашем положении: ведь многие потеряли все.
— Однако никто не делает из этого тайны, правда? Не понимаю, почему мистер Харди умалчивает о содержимом коробки. Наверное, лучше спокойно поинтересоваться, чем клещами вытягивать ответ.