Сходство
Шрифт:
Приятно было углубиться в дело, как будто я снова следователь, а она очередная жертва, одна из многих; по телу разлилось тепло, как от глотка виски после целого дня на холоде. Фрэнк непринужденно развалился на стуле, но я знала, что он за мной наблюдает, – видно, слишком уж я увлеклась. Я передернула плечами, прислонилась затылком к стене, уставилась в потолок.
– А главное, – сказал, как и следовало ожидать, Фрэнк, – если она из другой страны, а он за ней последовал сюда, неважно почему, – значит, он убедится, что она мертва, и только его здесь и видели. Лишь в одном случае он задержится и
Недолгое, но тяжелое молчание.
– Можем проверить всех, кто вылетает за границу, – предложил Сэм.
– А что проверять-то? – вскинулся Фрэнк. – Непонятно, кого искать, куда он летит и все такое. Чтобы продвинуться хоть на шаг, нужно выяснить ее личность.
– Мы и пытаемся. Как я уже сказал. Раз она могла сойти за ирландку, скорее всего, английский – ее родной язык. Начнем с Англии, Штатов, Канады…
Фрэнк покачал головой:
– Это долгая песня. Надо задержать здесь нашего парня – или девушку, – пока не узнаем, черт подери, кто была жертва. А способ, мне кажется, очевиден.
– Версия четвертая, – решительно сказал Сэм, загнул еще один палец и на долю секунды задержал на мне взгляд. – Ошибка преступника.
И снова недолгое молчание. Купер очнулся от полусна, на лице читался жгучий интерес. У меня горели щеки – так бывает, если неуместно выглядишь: перестаралась с макияжем или надела платье со слишком глубоким вырезом.
– Признавайся, кого разозлила, – спросил меня О’Келли. – Я имею в виду, сильней обычного.
– Домашних насильников – около сотни мужчин да десятка два женщин, – ответила я. – С кулаками никто на меня не бросался, но я вам пришлю их дела, а самых гнусных помечу.
– А когда ты была агентом, – спросил Сэм, – мог кто-то затаить злобу на Лекси Мэдисон?
– Не считая того идиота, который меня ножом пырнул? – переспросила я. – Нет, не припомню.
– Он уже год как сидит, – сказал Фрэнк. – За хранение с целью сбыта. Я все хотел тебе сказать. Так или иначе, он все мозги себе продолбал – тебя, наверное, на очной ставке не узнает. И я просмотрел все наши данные за этот срок, не к чему придраться. Детектив Мэддокс врагов не нажила, никто не заподозрил, что она из полиции, а после ранения мы ее вывели из дела и вместо нее внедрили другого агента. В результате ее работы никто не был арестован, и давать показания в суде ей не пришлось ни разу. Словом, ни у кого не было причин желать ей смерти.
– А друзей у того идиота разве нет? – допытывался Сэм.
Фрэнк пожал плечами:
– Наверняка есть, но опять же, не пойму, с чего ему их натравливать на детектива Мэддокс. Его ведь даже не судили за вооруженное нападение. Задержали, он что-то наплел про самооборону, мы сделали вид, будто поверили, и отпустили. На воле пользы от него намного больше, чем за решеткой.
Сэм встрепенулся, хотел что-то сказать, но тут же закусил губу и принялся сосредоточенно стирать с доски пятно от маркера. Неважно, что он там думает о человеке, отпустившем на волю преступника, который чуть не убил полицейского, – им с Фрэнком никуда друг от друга не деться, работа предстоит долгая.
– А в Убийствах? – спросил меня Фрэнк. – Врагов не нажила?
О’Келли мрачно хохотнул.
– Все, кого я засадила, еще
– Я этим займусь, – вызвался Сэм. – Проверю их.
– Если за Кэсси кто-то охотится, – вставил Фрэнк, – то ей будет намного безопаснее в “Боярышнике”, чем одной в квартире.
– Могу у нее пожить, – сказал Сэм, не глядя на Фрэнка. Мы не афишировали, что он и так живет на два дома, и Фрэнк все прекрасно понимал.
Фрэнк удивленно вскинул бровь:
– Двадцать четыре часа, без выходных? Если отправим ее на задание, “жучок” на нее повесим, он будет круглые сутки прослушиваться…
– Только не за мой счет, – возмутился О’Келли.
– Не за ваш, так за наш. Организуем все это в ратоуэнском участке; если на нее нападут, наши ребята окажутся на месте спустя минуты. Будет у нее дома такая же охрана?
– Если мы подозреваем, что кто-то хочет убить полицейского, – ответил Сэм, – у нее и дома должна быть охрана, черт подери! – В голосе его звенела сталь.
– Вполне разумно. Как у вас с бюджетом на круглосуточную охрану? – спросил Фрэнк у О’Келли.
– Да провались оно все к свиньям собачьим, – буркнул О’Келли. – Она в Насилии работает, пусть там ее и охраняют.
Фрэнк развел руками, улыбнулся Сэму.
Купер явно получал удовольствие.
– Обойдусь без круглосуточной охраны, – сказала я. – Если бы этот тип на мне помешался, то одним ударом бы не ограничился, и будь он помешан на Лекси – тоже. Так что успокойтесь.
– Согласен, – сказал, помолчав, Сэм. Голос был расстроенный. – Вот, пожалуй, и все. – Он тяжело уселся на стул, придвинулся к столу.
– Во всяком случае, убили Лекси не из-за денег, – сказал Фрэнк. – Вся компания скидывается по сто фунтов в неделю в общую копилку – на еду, бензин, коммунальные платежи, на ремонт дома и так далее. На себя у нее не так-то много оставалось. На ее счете в банке было восемьдесят восемь фунтов.
– Что скажешь? – спросил у меня Сэм.
Он имел в виду портрет преступника. Методика эта далека от совершенства, зачастую я действую по наитию, но на этот раз все говорило о том, что убийца – ее знакомый и виной всему не затаенная обида, а взрывной темперамент. Скорее всего, или отец ребенка, или кто-то из четверых ее друзей, – а может, он и есть отец.
Но если я это скажу, совещанию конец, для меня уж точно. Сэм будет рвать и метать при мысли, что меня поселят под одной крышей с возможными убийцами. А мне этого не надо. Я уверяла себя, что хочу сама сделать выбор, не позволю Сэму за меня решать, но в глубине души знала: на меня действует здешняя обстановка – и комната, и люди, и этот разговор, – незаметно, исподволь, на что и рассчитывал Фрэнк. Нет ничего на свете более захватывающего, чем расследовать убийство, этому отдаешься целиком, душой и телом, будто повинуясь властному, требовательному голосу. За долгие месяцы я стосковалась по этой работе – увязывать вместе улики, закономерности, теории, – и мне вдруг показалось, что прошли даже не месяцы, а годы.