Шофёр. Назад в СССР. Том 2
Шрифт:
– Ну вот, пришли вдвоем зачем-то, – завтоком посмотрел на них усталыми своими глазами.
Не уж то белобрысый решил, что не хочет один расхлебывать приключившуюся с ним беду? Пили-то они оба. А хоть набедокурил только Игнат. Видимо, ответственность в одни руки принимать он не собирался, вот и притащил с собой дружка. И кажется мне, что притащил он его из-под палки. Потому как такой задира, как этот белобрысый, только так и может.
– А меня зачем вызвали? – Спросил я задумчиво поджав губы.
– Они, трактористы, значить, попросили, – завтоком снял очки, потер
– Он на своей машине, на Белке приехал, – буркнул белобрысый, – на порченой этой. На чертовой машине. Потому и посбивал всех нас с панталыку. Рядом с ним как ни встанешь, так обязательно беда на голову свалиться! Куда не тыкнешься, так невезение везде.
Завтоком ничего не ответил. Посмотрел на них обоих как на безумцев. Перевел взгляд на меня.
– Ну я ж тебе говорил, Землицын? Говорил, что может быть такое недоразумение? Говорил. А ты мне что уверял?
– Да при чем уж тут недоразумение, – нахмурился я, – вы же сам понимаете, какая это все глупость.
– Ничего не глупость, – насупился долговязый, – он вон, с Боевым ездил за запчастями, так после этого старика жена выгнала на улицу! Я сам видал, как мимо проезжал дней десять назад, что он там, по гаражу, как кот блудный, шалается!
– А Генка Казачок угодил в озеро, – поддакнул белобрысый, – потому и у нас тут такие беды творяться. Все он со своей Белкой. Вся Красная знает, что это за машина такая! Знает еёшнюю историю! Как она с собой шоферов забирала, а те, кто за еешний руль сажались, так тут же выпрыгивали, потому как их жёны да невесты бросали.
– Детишки до сих пор белкой по ночам у костра друг друга пугают, – опасливо добавил длинный.
Я хмыкнул, ничего не ответил.
– Мда, – поджал губы завтоком, – я, конечно, все понимаю, Землицын, но говорил я тебе. Неважно что енто за машина. Важно, что о ней народ думает. А думают они, что Белка им жить мешает. Что машина это очень нехорошая.
– Не Белка им жить мешает, – посмотрел я пристально на трактористов, – а кое-что другое. От белки, их еще спасти можно. Только не от той, какая им кажется.
Понятно было, что вряд ли трактористы, правда веря в какие-то проклятья и прочие суеверия. По крайней мере, так серьезно, чтобы, правда, их бояться. Думалось мне, что хитрят они. Хотят свои неудачи, а самое главное – пьянство прикрыть мной. Вроде как дурачкам притвориться. А с дураков спрос, известно, всегда ниже. Да вот только решил я твердо, что не дам им такой возможности. Что выведу их на чистую воду.
– А знаете, что, товарищи, – встал я, – а может, вы и правы. Может неудачливость моя всему виной. И Белка тоже.
Трактористы озадаченно переглянулись. Завтоком нахмурил ровные свои брови.
– Это ты к чему такое говоришь? – Не понял завтоком.
– Ну ты же слышал, дядь Петь, че мужики говорят? И про Боевого, и про Казачка. Снимусь я, наверное, с машины, и пересяду на старенький свой пятьдесят второй.
В кабинете повисла тишина. Кружевная занавеска,
– Только не поможет это вам, товарищи трактористы. Навек останетесь вы невезучие. И завтра, – я посмотрел на белобрысого, – обязательно ты еще чей-нибудь трактор поломаешь. А может быть, и вовсе перевернешься на своем.
Белобрысый не знал, что и сказать.
– Хотя есть один способ, – задумался я, – как избежать этого. Помните? Говорил я, что только я и могу расколдовывать неудачников, что со мной когда-либо общались?
– Помним, – сказал вдруг долговязый, но белобрысый парень ткнул его локтем в бок. Тот вздрогнул, глянул на него и замолчал.
– Вот-вот, – хитро посмотрел я на них, – надобно ровно в четыре часа дня, – указал я на свои часы, – сделать простой ритуал. Пройтись по начерченной мелом линии, потрогать свой нос с закрытыми глазами, ну и напоследок дыхнуть в стакан. Тогда уж с вас неудача и слезет.
– Издеваесся? – Набычился белобрысый.
– Ни капли. Но самое первое и главное, – продолжал я невозмутимо, – надо вытянуть все с карманов. Чтоб пустые были.
Все переглянулись.
– Ну что вы сидите? – Сказал завтоком, – вытаскивайте. Щас, Землицын будет над вами экзорцизм, етить его, проводить.
Я хмыкнул.
– Да вы что? Серьезно, Пётр Герасимыч? – Сказал белобрысый.
– Совершенно, – ответил завтоком, у которого не дрогнул не единый нерв на лице.
Немножко помявшись, трактористы встали. Оба молодых парня подошли к столу завтоком. Стали выворачивать карманы брюк, складывать все на стол. Там быстро скопилась всякая мелочь: огрызок карандаша, мятая пачка сигарет, складной ножик-белка, ключи от тракторов.
Повременив немного, белобрысый, наконец, достал с кармана мешковатых своих штанов почти пустую чекушку водки. Звонко щелкнул ею об укрытую стеклом столешницу.
– Ну вот, – встал и подошел к столу я, – теперь вы готовые. Но знаете что? Думаю, не стану вас заставлять ходить по линиям. Да и мелу у меня нету. Неудачи от вас можно и иначе отогнать.
Я взял чекушку, открыл крышку и просто вылил остатки самогону за окно.
– На вот, – бросил я пустую бутылку белобрысому, – корень всех ваших неудач я извел. Дальше уж сами.
Когда я выходил из кабинета, услышал за спиной голос завтоком:
– Мда… Вот к чему приводит, когда юлишь. Садитесь. Буду писать докладную записку о ваших сегодняшних художествах на работе. Коль попались, коль натворили всякого, так уж надо и ответить.
***
Вечер того же дня. Дома у зампреда Щеглова
– В общем, – сказал Евгений Макарович весело, – хоть и рискованно это, но очень уж заманчивое дельце. В этом году урожай клубники на полях колхоза Успенский что надо. Выше всяких похвал! Ну и смог я договориться с тамошним моим другом на некоторый кусочек того урожаю. Небольшой, но как для нескольких человек, то очень даже значительный. Но достаточно малый, чтобы в колхозе его не заметили.