Шофер. Назад в СССР. Том 3
Шрифт:
— Здорова, Кашевой, — Саня протянул ему ладонь первым.
— Привет, мужики, — немного гундосо проговорил он, пожимая всем нам руки. — Тоже за пивом? Нету еще?
— Неа. Не везут, черти городские, — прошипел Титок. — Зла на них не хватает.
— Знач еще не починились. Ну лады. Потерпите чутка, — заулыбался Ваня растерянно. — Скоро подъедуть. Как раз люди разбегутся, первыми будем.
— Не починились? — Я приподнял бровь, — а ты откуда знаешь, что они поломались?
— Дак видал.
— Где?
—
— А чего ж ты не остановился? Не помог им? — Спросил я.
— Да я как-то… Не подумал…
Кашевой явно растерялся еще сильнее и потер загорелую шею.
— Ясно все с тобой, — поджал я губы. — Ладно. Стой тут, дежурь. А мы съездим до них, глянем чего там.
— Дак у меня ж и тросу с собой небыло, — попытался оправдаться Кашевой.
— Ладно. Ничего, — я отмахнулся.
— Ты гляди, как оно выходит, — Сказал Сашка, потирая руки, — ну щас мы их отбуксируем, а нам за это первыми дадут пива набрать!
— Если только сможем их дотянуть. Мож там поломка такая, что туши свет, — хмуро проныл Титок.
— Титок, — я хотел было обойти Белкин нос к водительской двери, но обернулся, — вот скажи. Чего ты весь день сегодня стонешь? Чего недовольный такой?
— Ай, — Титок махнул рукой. — Да нормально все.
Мужики стали забираться в кабину, а я, было уже, пошел к своему месту, как услышал голос Ваньки Кашевого:
— Игорь! Погоди чутка!
— Чего? — Я обернулся.
— На два слова!
— Ну, давай. Чего такое?
— С глазу на глаз! — Крикнул своим высоковатым голосом Кашевой, пыхча и торопясь подбежал ко мне. — Про Катьку и Серого.
Я замолчал, глядя в глаза Ваньке. Тот смущенно опустил взгляд.
— Игорь! — Высунулся из окошка Саня. — Ну чего? Едем?
— Погоди! Щас! — Крикнул я, а потом обратился к Ваньке уже тише, — отойдем?
Мы зашли за Белкин задний борт.
— Сказать тебе я кое-чего хочу, — смутился в очередной раз Кашевой. — Кое-чего важное.
— Так. Что случилось-то?
Глава 17
Кашевой засопел. Ноздри его несуразного носа-картошки раздулись, сделав большой нос еще больше. Повременив, Ваня наконец-то решился заговорить:
— Прости меня Игорь, за все что я тебе плохого сделал. И что тогда не захотел сразу отбуксировать, и что на суде наговорил. Прости…
— Это ты мне хотел сказать? — Изогнул я бровь, подбоченился.
— Ой нет-нет, — поторопился он ответить, — еще поблагодарить. Понимаешь, без тебя я и не знал, как быть в такой моей горькой беде. Видел, что Катька погибает
Он замолчал и опустил взгляд к камешкам пыльной гравийки.
— Знал, а ничего делать не хотел. Боялся, — продолжил он. — А ты вот, не побоялся. Хоть и не имеешь ты к нашему семейству никакого касательства, все равно пошел на Матвея. Несмотря ни на что пошел. Даже под ружьем пошел. Я бы так никогда не смог.
Ваня вздохнул и глаза на его широком полноватом лице заблестели.
— Да и меня ты спас. Потому как если бы не ты, точно лежать мне мертвому. Матвей в меня стрелять хотел, я видел!
— Ну с мертвым ты преувеличиваешь, — я улыбнулся, — он в Мятого стрелял в упор. И тот живой остался. Слышал я, что ходит уже по больнице своими ногами. Еще день, другой и отпустят его домой долечиваться.
— Да не, — натужно улыбнулся Ваня, — с моей такой хм… Удачливой судьбою, Серый бы точно меня застрелил. Хе-хе!
— Ну ладно, — я улыбнулся сдержанней, — принимаются твои извинения.
— Мир? — Кашевой протянул мне свою пухлую руку. Я пожал.
— Ну ладно, Ваня, — сказал я, норовя уходить к кабине, — давай! Торопимся!
— Погоди, Игорь!
— М-м-м-м?
— Да просьба у меня к тебе есть, — смутился Кашевой.
— Вот значит, как, — я вновь подбоченился, — так мож сначала с просьбы надо было начинать, а потом уж извиняться?
— Может, и надо было, — пряча от меня глаза, сказал Ваня, — ну ты ж меня знаешь. У меня кишка на такие вещи тонка. Мне проще сначала так разговор завязать.
— Ну ладно, — я вздохнул, — давай сюда свою просьбу. Послушаю, а там уж глянем.
Кашевой поднял, наконец взгляд, даже заулыбался. Пухлая его мордаха зарумянилась.
— Спасибо, Игорь.
— Ну, давай уже. Чего там?
— Да все то же. Про Катьку, — Кашевой потер щеку в редкой белой, блестящей на солнце щетине, — незадача у нас с ней.
— Какая?
— Любовь, — он вздохнул. — Горюет она сильно по Матвею. Что-то у них в семье все как-то по нездоровому получилось. Матвей бил ее, ни во что не ставил, а та любит и все тут.
— Ну а я тут при чем? — Удивился я.
— Погоди, Игорь, пожалуйста. Дослушай ты до конца.
— Ну Игорь! Ну чего ты там?! — Заорали мне с переда машины.
— Ща! Едем! — Я отозвался, а потом обратился к Кашевому, — ну, давай уже, не тяни. А то все пиво с тобой щас проспим.
— Да-да, — Ванька торопливо закивал, — уже доканчиваю. Так вот. Мамка все уговаривает ее пойти на развод подать. А та ни в какую! Не хочет и все тут! Говорит, мол, что бы ни случилось с Матвеем, будет она его с тюрьмы ждать. А у нас с мамкой, — Кашевой погладил голову, — волосы с того седеют, с таких ее слов. Думали мы, думали, как ее убедить, ну и…