Шофер. Назад в СССР. Том 3
Шрифт:
Молча я пошел вперед. Толстый зашагал рядом, но я заметил, как он медленно отстает, заходит за спину. Я остановился.
— Чего стал? — Сказал он тихо, но зло.
— Не терплю за спиной такие протокольные хари. Рядом шагай.
— А то что?
— А то останется ваш Щеглов без денег.
Толстый засопел, но поравнялся со мной. Мы направились к входу в пекарню. У него ждал Майка. Он зашел следом за нами. Внутри пекарни царила разруха. Деревянные дощатые полы серели от толстого слоя пыли, скрипели под ногами. Беленые
Мы зашли в широкий холл. Первым свой испуганный взгляд бросил на меня Титок. Он стоял у стены, затравленно опустив плечи. Присматривали за ним Шкет, да еще какой-то мужичок постарше.
Был тут и Щеглов. Вот только выглядел он совсем неуверенно: сидя на старом пыльном стуле, он сложил руки на коленки. Поднял опущенные до этого глаза на меня.
Хозяином положения тут явно был совершенно другой человек — высокий крупнотелый мужчина с короткими темными волосами и большим злым лицом. Когда и он устремил свой взгляд на меня, я смог рассмотреть оспинки, что усеивали его лоб и щеки, делая лицо еще и неприятным на вид. Выходит, это так называемая «крыша» Щеглова. Ну клубок и раскрутился…
— Это ты у нас, значит, великий комбинатор? — Сказал он хрипловатым низким голосом.
Я не ответил, оценивая, сколько вокруг еще людей.
— Молчишь, — рябой хмыкнул. — Нехорошо, Игорь, серьезных людей от важных дел отрывать. Если б не ты и твои сегодняшние выкрутасы, я бы сейчас за коньячком, на малине отдыхал. С молоденькой кралей обжимался. А тут пришлось ехать в вашу дыру, решать вопрос.
Договорив, рябой глянул на Шеглова. Тот, испуганно ссутулив плечи, сделал вид, что не замечает чужого взгляда.
— Деньги где? — Рявкнул вдруг рябой на мое молчание. — Ты, видать, еще не допер, что в той русалке не только деньги этого фраерка были, но и других, уважаемых людей. Принес?
— Не принес, — ответил я холодным ровным тоном.
— Опа, — развел рябой руки, — смело. Ну лады. А принесешь, значит, когда я тебе отсчитаю долю, так?
— Так, — сказал я, выдержав злой, взгляд убийцы, которым смотрел мне в глаза этот человек.
— Вот как. Значит, ты, — вальяжно зашагал ко мне рябой, — решил, что можешь у уважаемых людей, их деньги, заработанные, — он расслабленно по-воровски потряс пальцами, — заработанные вот этими самыми руками взять, да и отобрать?
— Можешь говорить что хочешь, — сказал я так, чтобы голос не дрожал. — Но факт остается фактом. Деньги у меня лежат, а у вас их нет. Убьете — не узнаете, где они. Станете пытать — не скажу. Не выбьете. А похитите меня — завтра деньги окажутся в милиции.
— Ты мне байду эту не толкай! — Крикнул рябой. — Не гони свой тухлый базар! Че, вздумал чужое за так забрать?! Лохов нашел? Давай, Леня! Заворачивай этого!
Немедленно ко мне сзади подскочил толстый и ударил под колено.
— Ну все, мужик, — приблизился Рябой, — или щас говоришь где деньги, или Леня с тебя всю кровь выпустит.
Глава 30
Я почувствовал, как адреналин все быстрее и быстрее разгоняет сердце. Пятеро, не считая Щеглова, на меня одного. Если что-то пойдет не по-нашему, то шансов у меня никаких. Радовало меня только одно обстоятельство: сейчас все шло по-нашему.
— Ну? Че молчишь, морда деревенская? — Закричал жирный мне чуть не на ухо.
Я поморщился его голосу, а потом еще и тому, что он сильнее сжал меня за волосы. Лезвие ножа неприятно царапнуло кожу на горле.
— Где ты дел деньги?
Рябой низко нагнулся. Дыхнул на меня ядреной смесью табака с водкой.
— Куда надо туда и дел, — прошипел я ему в ответ.
Рябой раздул ноздри большого своего носа, засопел. Потом поднялся от меня, выпрямился и достал папиросу. Все в комнате терпеливо ждали, пока он закурит. Я боролся с дыханием, чтобы не выдать своего страха.
— Леня. Поиграй-ка на ребрах у нашего героя советского союза, — с издевкой проговорил рябой и сплюнул.
— Эт я, Горелый, с большим удовольствием, — сказал толстый, а потом ударил меня сзади в ухо.
Я упал. Били меня долго и чувствительно, но так чтобы не прибить ненароком. Так, чтобы оставался в сознании. Лица: челюстей, зубов, носа, не трогали, сукины дети. Это, значит, чтобы я говорить мог. Не отбивали ноги, чтобы мог ходить. В общем, отморозки оказались опытные и умелые.
Рябой, которого толстый Леня назвал Горелым, приблизился ко мне, лежащему под стеной, опустился рядом, на корты.
— Але, гараж! — Поднял он меня за волосы, — болтать будем, или добавить?
Я напрягся, и Горелый, кажется, подумал, что я борюсь с болью от побоев, чтобы заговорить. Он даже заулыбался своим мыслям, однако изменился в лице, когда я плюнул ему в харю.
— Ах ты падла! — Закричал он и ударил меня в лицо.
Все мысли просто выбило из головы. В глазах потемнело, а спустя мгновение я почувствовал, как ударился губами в пыльный пол.
— Ану! Тащи его сюда! — Орал разозленный Горелый.
Ну… Еще чуть-чуть… еще немного потерпеть для правдоподобности. Если слишком быстро расколюсь — могут что-нибудь заподозрить, сукины дети… Еще немного потерпеть…
Я почувствовал, как двое хватают меня за рукава, волокут куда-то от стены.
— На колени давай! — Закричал Горелый. — Голову ему задерите. Хочу, чтобы он все увидал!
— Что? Петр Саныч, вы чего это? Мы ж с вами договорились, что будет без крови! — раздался испуганный голос Щеглова. — Тут же все услышат! Все улица услышит!