Шофер. Назад в СССР

Март Артём

Боевой глубоко вздохнул, засопел, а потом достал из кармана маленькую бутылочку. Протянул мне.

— Доедем до гаража, — спрыгнул я, — верну.

— Ай… — Боевой обиженно махнул рукой и выбрался из машины. Закурил, — иди уж. Не хочу долго тут один сидеть.

— Да не обижайся, — я пошарил в кармане, достал пачку сигарет. Сам то я давно уже бросил. Году в две тысячи десятом. И крепкие сигареты мне были ни к чему, — на вот, — протянул я Боевому пачку Космоса с фильтром, — перекури, пока меня

нету.

Боевой благодарно посмотрел на меня. Его живые глаза радостно блеснули. Он критически осмотрел свой окурок мятой самокрутки и брезгливо отправил его щелчком в полет. Тут же принялся за новую свеженькую сигарету.

Обойдя ГАЗ со стороны его белого носа, я посмотрел назад, надел кепку, чтобы прикрыть глаза от солнца. Вдали, над горячим асфальтом, плясал воздух. Впрочем, также он плясал и впереди, со стороны Армавира. Вот только буквально через мгновение, я услышал шум двигателя. Громко рычал самосвал.

— Эй, Боевой, — Оббежал я машину, — слышишь? Едет кто-то.

— Агась, — он поплевал на недокуренную сигарету, некоторое время решал, куда ее деть: за ухо или в пачку. Сунул за ухо.

Вместе мы стали у обочины.

Через мгновение, из-за горба, которым выгнулась тут дорога, показался ГАЗ. Спустя секунду мы рассмотрели, что это был не самосвал, а цистерна.

— Повезло нам, — скрестил я руки на груди.

— Цистерна это, — поджал губы Боевой, — идет со свинофермы к станице, — он цокнул языком. — Не возьмет он нас на буксир.

— Это еще почему? — Не понял я.

Боевой удивленно посмотрел на меня.

Глава 2

— Да потому что это Ванька Кашевой, — вздохнул Боевой, — а он с Серым водится. Ну как водится, — поджал губы Боевой, — только что в ножки не падает. Родственники они.

— Ну и что? — Вопросительно поднял я бровь.

— Ты, молодой, — нахмурился он, — что-то совсем память растерял. Сходи в поликлинику, как вернемся. Неладное это дело.

— Ты давай, Боевой, — не сводя глаз с цистерны, продолжал я, — не отвлекайся, рассказывай, что да как.

Это было странно. Я вернулся в прошлое, вернулся в свою собственную жизнь. Однако, шло здесь все несколько иначе, чем когда я был молод. События словно бы были другими. Скажем, никакого Серого я не помнил. Да и Ваньки Кашевого тоже. Будто бы эта линия истории немножко отличалась от той, которую прожил я. Отличалась совсем в мелочах, но все равно, нужно было держать ухо востро.

— Да что рассказывать? — Вздохнул он, — я сам подробностей не знаю. Знаю, что ты в гараже только неделю, а сразу с Серым и поцапался. Что там у вас за ссора получилась, я и сам не помню, — как-то лукаво посмотрел на меня Боевой.

— Не помнишь, или влезать не хочешь?

— Честно

скажу, парень, что не хочу, — поджал он губы, — Пашка этот противный, как репей. Без мыла в задницу залезет.

— Что ж. Ладно. И на том спасибо, Боевой. Ну а этот, — я кивнул на цистерну, — Этот остановится, — сказал я и ухмыльнулся, — остановится как миленький.

— Это почему ж?

— А пусть попробует не остановиться.

Когда машина приблизилась так, что водитель мог нас видеть, я помахал ему, свистнул. Боевой тоже принялся размахивать руками.

— Стой, Кашевой! — Закричал я, — стой, говорю!

Однако, цистерна и не думала замедлять ход. Я увидел, водителя. Кашевой совсем не смотрел на нас. Будто и не замечал.

— Говорю ж, — сказал кисло Боевой, — не остановится. Придется тебе пешком до станицы топать.

Я не ответил. Да и раздумывал совсем недолго. Когда до машины оставалась метров сто пятьдесят, я просто взял и вышел на проезжую часть. Встал, скрестив руки на груди.

— Игорь! Ты че творишь?! — Удивился Боевой.

Я не ответил. Увидел, что машина вышла на встречку, чтобы просто меня объехать. Тогда я двинулся следом. Когда Кашевой вернулся в свою полосу и принялся сигналить, я даже с места не сдвинулся. Стало понятно, что он правда и не думал о том, чтобы помочь нам с буксиром.

— Те че, Землицын! — Высунулся Кашевой из кабины, когда я вынудил его остановиться, — Чего под колеса лезешь?!

Это был пухлощекий мужичок лет двадцати пяти. Его маленькие темные глаза сердито сверлили меня своим взглядом. Пухлые губы искривились от злости. Нос-картошка пошел складками у переносицы.

— Что там стоит? — Я проигнорировал его восклицания и указал на мою машину.

— Чего?

— Я повторять не буду.

Кашевой нахмурился и бросил взгляд на самосвал. Потом проговорил:

— Ну самосвал. Ну и че?

— Что ж ты делаешь? — Нахмурился я, — не видишь, что ли? Машина в аварию попала! Что просят тебя о помощи? Че едешь, глаза вылупил? На дороге помочь — святое дело!

— Мне какое дело? Сам влип, сам выкручивайся!

— Что везешь? — Спросил я строго.

— Чего? — Снова не понял Кашевой.

— В цистерне, говорю, что?

— Каша для свиней, — сглотнул он, — была. Уже нету. Потому как на ферму отвез.

— Каша для свиней, значит? Сам выкручивайся, значит? Кашу возят раз в день. Че дальше делать будешь?

Он не ответил. Не выдержав моего взгляда, отвел маленькие глазки.

— Ничего ты не будешь делать, — сказал я, — в гараже сидеть, или на складе с мужиками водку пить. Мужики от тебя не убегут никуда. А на буксир нам надо. Срочно в гараж надо. Мы за запчастями едем. А там даже не знает никто, что мы поломались.