Шофер
Шрифт:
— А дам тоже надо вытаскивать, не протестуют? — Сергей кивнул на женщину в красном платье.
— Нет, — швейцар украдкой перекрестился, — тут, брат, шутки плохи. Пойдём, нечего глаза приличным людям мозолить. Относиться с пониманием надо, кого можно трогать, кого нельзя. Нэпман человек привычный, его фининспектор за все места щиплет и прокурор, а вот деловые, они сами кого хочешь за любое место. Степан тебе, если понадобишься, объяснит.
Травин распрощался со швейцаром, пошёл обратно, к дому, стараясь не наступить на конские яблоки. По пути троицу, умчавшуюся на повозке, не встретил, у Пахомовых тоже никто не появлялся, значит, скорее всего,
Глава 8
Глава 8.
Понедельник начался для Травина на час раньше обычного. Он поднялся в начале шестого, зашёл на хозяйскую половину, посмотреть, как там Пахомов — старик спал, тяжело дыша. Его сестра давно проснулась, покормила птицу и двух поросей, и развешивала на верёвках стиранное бельё.
— Ложечки-то отнёс, Серёжа? — спросила она. — Не ругались?
— Все в ажуре, Анна Степановна, — доложился Сергей, — претензий от новых хозяев не поступало. Если милиция возьмётся, вали всё на меня. А племянница Пилявского — она с тётей живёт?
— Знать не знаю, — Пахомова поджала губы, — адресок-то мне Лев Иосифович давал, чтобы я им отнесла гостинцы, да меня домработница встретила, свёрток взяла, а дальше порога не пустила. Чисто господа бывшие. А Лена — девочка хорошая, только на язык остра. Видела я, что она у тебя оставалась, ну да дело молодое. Ты чего это в такую рань?
— Понизили меня, тётя Нюра, из шоферов в техники перевели, зато времени будет свободного — вагон. Ты не беспокойся, я как на лекарства и врачей тратился, так и буду, и никуда от вас не уеду.
— Да я и не боюсь, — женщина махнула рукой, хотя в действительности опасалась, что Травин исчезнет, а вместе с ним и тонкий денежный ручеёк. — Завтрака нет ещё.
— Ничего, по дороге перехвачу. И вот ещё что, если кто спрашивать меня будет, мол, живёт тут такой человек или нет, ты говори, что квартирант, про знакомство моё с дядей Митей не упоминай.
— Ой, — Пахомова встревожилась, — кто же это заинтересуется?
— Есть, тётя Нюра, люди, которые думают, что я их обидел. Так они, если меня вдруг отыщут, мне отомстить захотят. Может, денег тебе предложат, чтобы ты сказала, где меня искать, ты возьми и скажи. А я с ними разберусь.
На шум выглянул инженер Федякин, спросил, который час, и отправился спать дальше. Сергей размялся, подтянулся во дворе на перекладине, роль которой выполнял стальной лом, облился водой, и отправился на работу. По пути он заехал в моссельпромовскую булочную на 3-ей Сокольнической, взял бутылку молока, фунт ветчины и батон ситного хлеба. Хлеб был только что из печи, горячий, с хрустящей толстой корочкой, и Травин не удержался, остановился напротив Третьего театра Совкино, и отлично позавтракал, поделившись последним ломтём окорока и краюхой хлеба с беспризорником. В гараже он появился без четверти семь, и как раз к началу смены натянул рабочую одежду и перекинулся парой слов с напарниками.
Над ямой стояла машина из проката, за час надо было наладить работу двигателя, и отогнать в соседнее здание, в восемь приезжали машины такси, на каждого техника приходилось три автомобиля, за час их надо было осмотреть и при необходимости подремонтировать. На самом
С прокатной машиной Травин разобрался за сорок минут — забилась топливная трубка, и бензин подавался неровными порциями. Отогнав автомобиль, он встал на крыльце и закурил, как раз в это время служащие гаража спешили занять свои рабочие места. Мимо Сергея попыталась проскользнуть Сима, он её окликнул, но женщина шарахнулась от Травина, как от чёрта.
— Слишком впечатлительная, — решил Сергей, затушил папиросу, и отправился в цех.
Без пяти минут восемь появился «Рено», за рулём сидел бывший уже сменщик Сергея, Леонид Пасечник. Пасечник шоферил уже без малого пятнадцать лет, и сам мог отремонтировать машину с закрытыми глазами.
— Правое переднее колесо шумит, надо впрыснуть смазки в подшипник, — сказал он, широко зевнул, и отправился переодеваться.
Травин так и сделал, заодно проверил остальные колёса, отогнал машину на мойку, проделал то же самое с ещё одним таксомотором. К этому времени приехал Пыжиков. Увидев Сергея в спецовке, Семён покраснел от радости, и чтобы скрыть чувства, отошёл подальше, за угол, закурил.
— Зря ты это, — Травин, как всегда, подобрался незаметно.
Пыжиков чуть было папиросу не проглотил. Кровь отлила от головы куда-то в пятки.
— Это не я, — сказал он первое, что пришло в голову.
Идея написать на Травина кляузу поначалу казалась отличной, но со временем мысли об ответной мести со стороны напарника приходили всё чаще. Семён старался не думать о возможных последствиях, точнее говоря, надеялся, что Сергей не станет при всех его бить. Но когда тот оказался на расстоянии согнутой руки, все опасения вернулись десятикратно.
— Я про табак, — Сергей осторожно, двумя пальцами, отобрал у Пыжикова окурок и выбросил в ведро, — смотри какой бледный, хоть в гроб клади. От дыма голова может закружиться, упадёшь ненароком и разобьёшься насмерть.
От слов «гроб» и «насмерть» Пыжиков побледнел ещё сильнее, и стоило Травину отойти, закурил следующую папиросу, чтобы успокоить нервы. Но тут же судьба, словно сжалившись, сделала ему шикарный подарок. Появилась Сима Олейник с какими-то бумажками, передала их кладовщику Кузьмичу, а на Травина даже не посмотрела. И прошла мимо бывшего шофёра, гордо вскинув голову. Хорошее настроение практически вернулось к Пыжикову, он так же гордо прошагал мимо Сергея, залез в машину, дал сигнал и выехал за ворота.
— Чего это с ним? — Кузьмич кивнул вслед таксомотору.
— С Семёном? Кто ж его разберёт, — Травин вытер руки ветошью, — зазнался, наверное. Или съел чего-нибудь. Сейчас закончу с такси, и примусь за прокатную. На «Студебеккер» где у нас рычаги лежат?
— Ох ты и хитёр-бобёр, значит, месяц вынюхивал, где и что у нас заныкано, а теперь в техники пробрался и будешь изгаляться, — кладовщик усмехнулся в усы, — раз такой прыткий, иди сам и бери, где положил.
Сергей так и сделал. До полудня он провозился со Студебеккером, а потом пришёл черёд другой прокатной машины. Многие из них больше стояли в цеху, чем ездили, сказывалась и нехватка деталей, и общая потрёпанность, и преклонный возраст большинства автомобилей. Ровно в три Травин передал гаечный ключ сменщику, переоделся, и зашёл в прокатную контору. Там шофёрам платили почти как в такси, по пять рублей за обычную смену.