Шоколад на крутом кипятке

Эскивель Лаура

– Не уходи, Тита! Не оставляй меня…

– Успокойся, Педро, я не сделаю этого.

Она снова взяла Педро за руку. Росаура и Тита на миг смерили друг дружку взглядами соперниц. И тогда Росаура поняла, что ей здесь нечего больше делать, и, убежав в свою комнату, заперлась на ключ. Не показывалась она целую неделю.

Так как Тита не могла, да и не хотела отлучаться от Педро, она приказала Ченче принести взбитые на растительном масле яичные белки и как можно больше сырого, хорошо размятого картофеля. Это были лучшие из известных ей средств от ожогов.

Белок наносится на обожженную поверхность кожи тонким перышком, с повторными нанесениями этого мягчительного средства тут же после его высыхания. Затем надо наложить пластырь из сырого размятого картофеля, чем смягчается само воспаление

и отчасти снимается боль. Тита провела всю ночь, пользуя страдальца этими домашними средствами.

Накладывая картофельный пластырь, она, не отрываясь, вглядывалась в любимые черты. От его густых бровей и больших ресниц не осталось и следа. Квадратный подбородок, вздувшись от ожога, стал овальным. Тите было безразлично, что останется от той или иной подробности его облика, но Педро это было небезразлично. Что сделать, чтобы избежать рубцов? Нача тут же пришла на помощь с советом, который в свое время дала Тите и Свет-рассвета: всего лучше в таких случаях приложить к коже кору дерева тепескоуйте (растущее в Мексике дерево, кора которого используется при ожогах и различных инфекционных заболеваниях кожи, экземах, аллергиях, послеродовых осложнениях и т. п.). Тита тут же, несмотря на то что была глубокая ночь, разбудив Николаса, послала его раздобыть с лучшим в округе знахарем упомянутую кору. Только к утру ей удалось немного унять боль, которую испытывал Педро, и он на короткое время забылся сном. Она воспользовалась передышкой, чтобы проститься с Гертрудис, так как незадолго до этого услышала беготню и голоса солдат, которые седлали лошадей, готовясь к отбытию.

Гертрудис долго не отпускала Титу, она сожалела, что не могла остаться, помочь ей в этом несчастье, но пришел приказ штурмовать Сакатекас. Гертрудис поблагодарила сестру за то, что смогла провести вместе с ней несколько счастливых дней. Она посоветовала Тите не отступаться от Педро и, прежде чем тронуться в путь, рассказала, каким способом солдатки избегают беременности: после каждой интимной встречи они подмываются кипяченой водой с несколькими каплями уксуса. Подошедший Хуан, прервав их беседу, напомнил Гертрудис, что пора уезжать.

Хуан крепко обнял Титу и передал Педро пожелание скорейшего выздоровления. Тита и Гертрудис с волнением обнялись. Гертрудис вскочила на лошадь и ускакала. Но не одна: рядом с ее ногой в переметной суме позвякивала банка с детством – гренки на сливках в сиропе с фруктами.

Тита проводила их со слезами на глазах. То же и Ченча, с той разницей, что, в отличие от Титы, слезы ее были слезами радости. Вот уж она отоспится!

Когда Тита входила в дом, она услышала испуганный крик Ченчи:

– Быть не может! Возвертаются!

И действительно, похоже было, что кто-то из отряда скачет к ранчо, только вот из-за пыли, поднятой при отъезде конскими копытами, женщины никак не могли разглядеть, кто это.

Приглядевшись, они разглядели повозку Джона. Он возвращался. Увидев его, Тита, однако, почувствовала замешательство. Она не знала, что должна сделать или сказать. С одной стороны, она была несказанно рада его возвращению, с другой – чувствовала крайнее неудобство от того, что должна нарушить брачное обязательство. Джон подбежал к ней с огромным букетом цветов. Он крепко обнял Титу и, поцеловав, сердцем почувствовал в ней неуловимую перемену.

Продолжение следует…

Очередное блюдо:

Крупная фасоль с перцами-чиле по-тескокски.

Глава XI. НОЯБРЬ

КРУПНАЯ ФАСОЛЬ С ПЕРЦАМИ-ЧИЛЕ ПО-ТЕСКОКСКИ

ПРОДУКТЫ:

крупная фасоль,

свинина,

шкварки,

широкие перцы-чиле,

лук,

тертый сыр,

салат-латук,

авокадо,

редис,

перец-торначиле,

оливки

Способ приготовления:

Сначала необходимо выварить фасоль в растворе текеските (Минеральное вещество, широко используемое мексиканцами из-за его щелочных свойств), после чего, промыв, снова варить вместе с кусочками свинины и шкварками.

Встав в пять часов утра, Тита первым делом поставила варить фасоль.

На

сегодняшний обед были приглашены Джон и его тетушка Мэри, приехавшая с ним из Пенсильвании исключительно ради того, чтобы присутствовать на свадьбе Титы и Джона. Тетушка Мэри изнывала от желания как можно скорее познакомиться с избранницей своего любимого племянника, но не могла сделать это, учитывая всю неуместность подобного посещения в связи с неважным состоянием здоровья Педро. Они выждали неделю, пока он поправится, и теперь намеревались нанести торжественный визит. Тита была опечалена невозможностью отменить это знакомство. Шутка ли, тетушке Джона было за восемьдесят, а проделала она столь долгий путь исключительно для того, чтобы осуществить заветную мечту – познакомиться с ней. Приготовить хороший обед было не самое лучшее из того, что Тита хотела бы сделать для милой старушки и Джона, но чем еще могла она уважить их, разве что сообщением, что не может выйти за Джона?.. Она чувствовала себя совершенно опустошенной, подобно блюду, на котором остались лишь жалкие крохи от невиданно красивого торта. Она поискала продукты в чулане, но тех и след простыл – их словно ветром сдуло. Наезд Гертрудис на ранчо покончил со всеми припасами. Единственное, что оставалось в амбаре, так это маис, из которого можно было сделать вкусные лепешки, да еще рис и фасоль. При хорошем расположении духа и воображении из них тоже можно приготовить достойную еду. Совсем неплохим было бы меню из риса с бананами-мачо (Один из сортов банана, идущих в готовку: его жарят и тушат) и фасолью по-тескокски (Тескоко – штат в Мексике).

Так как фасоль была не столь свежей, как обычно, и поэтому на ее варку уйдет больше времени, Тита поставила ее вариться пораньше, а пока что занялась потрошением широких перцев-чиле.

Очистив перцы от прожилок, их вымачивают в горячей воде и перемалывают.

Положив перцы вымачиваться, Тита приготовила завтрак и отнесла его Педро.

Он успешно поправлялся. Тита то и дело меняла на обожженных местах пластыри из коры тепескоуите, что позволило избежать рубцов. Джон процедуры одобрил целиком и полностью. Любопытно, что он сам на протяжении некоторого времени занимался исследованиями коры этого дерева, которые начала еще его бабка Свет-рассвета. Педро с нетерпением ожидал приходов Титы. Помимо неописуемо вкусных яств, которые она что ни день ему приносила, на его чудесное выздоровление влияла и такая немаловажная вещь, как беседы, которые они вели каждый раз после того, как он поест. Однако этим утром Тита не могла уделить ему много времени – ей надо было как можно лучше подготовиться к приходу Джона. Педро, закипая от ревности, сказал ей:

– Вместо того чтобы приглашать его на обед, ты бы твердо сказала ему, что не выйдешь за него замуж по той простой причине, что ждешь от меня ребенка.

– Я не могу ему это сказать, Педро,

– Ага! Боишься расстроить докторишку?

– Не то что боюсь, но разве справедливо так обращаться с Джоном? Он заслужил все мое уважение, и я хотела бы выбрать более подходящий момент для серьезного разговора с ним.

– Не сделаешь этого ты, так сделаю я.

– Нет, ты ничего ему не скажешь. Во-первых, я не позволяю, а во-вторых, я вовсе не беременна.

– Не понимаю тебя!

– То, что я посчитала за беременность, оказалось простым расстройством. А сейчас все в порядке.

– Вот оно что! Теперь я хорошо понимаю, что с тобой происходит. Ты не хочешь говорить с Джоном потому, наверно, что выбираешь, остаться ли со мной или выйти за него, так ведь? Расхотелось быть рядом с жалким калекой!

Тита не могла взять в толк, почему Педро так себя ведет, – точь-в-точь маленький капризный ребенок. Он говорил так, будто собирался болеть до конца своих дней, а ведь это не так – неделя-другая, и он совсем поправится. Скорее всего, несчастный случай помутил его сознание. Может быть, голова его все еще забита дымом от его горевшего тела, и точно так же, как подгоревший хлеб заполняет гарью дом, так что дышать нечем, так и его закопченные мозги исторгают черные мысли, заменяя его всегда вежливые слова злыми оскорблениями? Как он может сомневаться в ней, как может утратить то, что было неизменной чертой его взаимоотношений со всеми, – достоинство?