Шоколадница в академии магии
Шрифт:
Близняшки быстро раздали всем одинаковые томики. На полке остался лишь экземпляр Натали. Неужели единственный танец настолько затянулся?
Мы разбрелись по спальням, присев на кровать, я раскрыла книгу, пролистнула вступление и общие положения, после ознакомлюсь. Распорядо?: подъем в шесть, умывание, физические упражнения, уроки, завтрак в десять, уроки, обед, еще два урока, дополнительные занятия, ужин, отбой за час до полуночи. Плотный учебный план.
Следующий раздел был посвящен выставлению оценок. За успехи в учебе каждому студенту начислялись соответствующие баллы, ошибки карались по той же системе. Неопрятность
Я подняла глаза на близняшек, устроившихся вместе на одной кровати:
– Натали нужно вернуть сюда до отбоя.
– Мадемуазель Бордело, - протянула Марит или Маргот, - сама выбрала танцы.
– Тем более. – поддержала ее сестра, – за оставшиеся пол часа мы ничего не успеем.
– Успеете принести из гостиной экземпляр свода для Натали, - я захлопнула книгу, на обложке которой уже красовалось тиснение, повторяющее вязь на моем жетоне. – А самой мадемуазель займусь я.
Информасьен доставила меня к дверям залы Безупречности. Лакеи воззрились на первогодку с удивлением, но остановить меня не пытались. Я шагнула через порог. Музыка оглушала, свет дюжины, не меньше, огромных люстр слепил глаза. Проморгавшись, я попыталась найти в вихре танцующих свою соседку. Нет, абсолютно невозможно.
– А вот и ниша звездочка, – раздался у моего плеча мурлыкающий мужской голос, – наша Катарина Гаррель.
– Не имею чести… – начала я строгую отповедь, но запнулась, узнав собеседника.
Им оказался тот самый блондин, приятель Армана. Теперь он был облачен в лазоревый костюм филида, в его руке покачивался бокал на тонкой ножке.
– Виктор де Брюссо, - поклонился юноша.
– Прекрасная Катарина подарит мне танец?
Я покачала головой:
– Простите, сударь, но оватам-первогодкам запрещено здесь находиться.
– Тогда позвольте узнать причину, которая заставила вас нарушить запрет. – Глаза у него были серовато-зеленые.
– Неужели, о мое сердце разбито, вы разыскиваете де Шанвера?
– Ах, нет. Подругу, юную оватку, вопреки всему пробравшуюся на бал.
В улыбке собеседника мне почудилось недоверие. Он что, считает, что я вру? Что на самом деле его наглый приятель-аристократ настолько меня поразил?
Я с нажимом продолжила:
– Мою подругу зовут Натали Бордело, ей четырнадцать, высокий рост, русые волосы, она одета в ярко-синее платье с изумрудной отделкой. Смелое сочетание, вы не могли его не заметить.
Улыбка Виктора стала ещё шире:
– Кажется, я припоминаю, где видел мадемуазель в подобном наряде. – Аристократ поставил бокал на поднос ближайшего лакея. – Позвольте предложить вам руку, Катарина.
Отказываться я не стала. Мы пересекли залу, стараясь не сталкиваться с танцующими, свернули к простенку, в котором были установлены буфетные столы, поднялись по ступеням мраморной лестницы на галлерею. Спутник извинился и, оставив меня, подошел к группке веселых молодых людей в голубых камзолах. Я оперлась на перила ограждения и, в который раз, подивилась огромным размерам помещений, впрочем, не забывая прислушиваться к разговору. Беседа велась на знакомом мне перевертансе.
– Де Брюссо стреножил новую козочку? Ба! Да это же та самая мадемуазель, которую одарил своим внимание
Наклонив голову, я искоса наблюдала.
– Это место, кажется, уже занято Шанвером! – хохотнул Виктор.
– Нет, нет, дружище, знакомить вас я не буду. Помнишь, в кадрили была девица в синем платье?
– Натали? Она с ?астоном, – филид махнул рукой куда-то в сторону.
– Такая милая дурочка…
Де Брюссо поморщился:
– Ей всего четырнадцать.
– Когда Гастона это останавливало?
Я похолодела. Во что ввязалась моя соседка?
– Подождите здесь, Катарина, – сказал Виктор, вернувшись, – я приведу вам мадемуазель Натали через несколькo минут.
Для виду согласившись, я немного подождала и отправилась следом за спутником. Галерея, одной стороной нависавшая над бальным залом, с другой была оборудована небольшими нишами, наподобие альковных, бархатные плотные шторы, внутри диванчики или кресла, полированные темного дерева столики. Почти все ниши были заняты, в одних играли в шахматы или карты, в других беседовали молодые люди в форменных камзолах или не столь молодые, в бальных нарядах, мужчины, женщины, парочка студентов в сомнительном уединении держались за руки, девушка в лазоревом, ее друг – в белом. Виктор шел вперед,иногда бросая реплики знакомым. Нет, нет. Не сейчас. Он после присоединится, дела, дружище, дела…
А потом он исчез. Я припустила бегом, невежливо оттолкнула лакея, извинилась. Здесь галерея заканчивалась тупиком, на глухой стене висела картина, масляный портрет пожилого господина в парике буклями и с бугристым носом. Мастерство художника было бесспорным, казалось, что выдающаяся часть лица господина торчит из рамы. Воровато обернувшись, не смотрит ли кто, я потрогала нарисованный нос. Ладонь прошла сквозь картину не встречая сопротивления. Упс… Пошатнувшись, в попытке удержаться на ногах, я шагнула вперед. Стены тоже не было, за магической иллюзией оказался коридор, освещаемый мерцающими факелами, в конце его – приоткрытая дверь. Музыка сюда едва доносилась, видимо, поглощенная иллюзией, поэтому девичий всхлип я расслышала прекрасно, и голос де Брюссо.
– Проспись, дружище,ты изрядно перебрал…
Резко толкнув створку, я вошла. Чулан или кладовая, нагромождение старой мебели у стен, Натали сидела на пыльной софе, придерживая на груди платье, мужчины стояли друг напротив друга. Подбежав к девушке, я обняла ее за плечи.
– Кати! – бедняжка разрыдалась. – Кати-и…
Подняв полный ярости взгляд, я уставилась на ?астoна:
– Вы бесчестный человек, сударь!
Света было мало, только тот, что проникал из коридора. Мне был виден силуэт: форменный камзол, распущенные по плечам волосы.
– Успокойтесь, Катарина, – сказал де Брюссо, - ничего непоправимого не произошло. Виконт де Шариоль принесет свои извинения вашей подруге. Ну же, Гастон…
Этот… мерзавец был нетрезв, просто до неприличия пьян, его силуэт покачивался в сумраке,источая винные пары.
– Извинения? Кому? Этой малолетней… и-ик! …распутнице? Она не отказалась от вина и сама предложила уединиться.
Натали вздрогнула и пробормотала:
– Кати, уведи меня отсюда, виконт прав, я…
– Вы, сударь, воспользовались неопытностью моей подруги! – воскликнула я.
– Поэтому повторяю, вы – бесчестный человек!