Шоковая волна
Шрифт:
Я почувствовала себя так же, как Гилли, мне — тоже захотелось тут же крикнуть радиоприемнику: «Это ложь!» Я возненавидела Йегера так же сильно, как Таркингтона. Я тут же позвонила на радио, чтобы поговорить с выпускающим. Я попала к ночному диск-жокею. Передача новостей в два часа ночи записывалась и повторялась в три и четыре часа пополудни. Я попробовала оставить свое опровержение для диктора пятичасовой передачи, диск-жокея это меньше всего интересовало. Он хотел, чтобы я заказала ему кассету с популярной песенкой.
— Поставьте «Грустную девочку», — сказала я на прощание.
После
Я проснулась от звонка и тут же схватила будильник и выключила звонок, хотя уже понимала, что звонит не будильник. Телефон снова зазвонил. Вот тогда только я посмотрела, который час: десять минут восьмого. Я подняла трубку.
— Кейт? Это Гилли. Ваша машина исчезла.
— Исчезла?
— Ее украли. Я уже позвонил в полицию.
— Хорошо, — ответила я. — Я позвоню в агентство проката, как только оно откроется, и предупрежу их о краже.
— Вам нужна машина. Сейчас я быстренько оденусь и привезу вам машину Норы…
— В этом нет необходимости…, — попыталась возразить я.
— Послушайте, Кейт, черный проповедник Стенли Родс… вы знаете о ком я говорю?
— Да, он был на собрании Братства.
— Правильно. Так вот, он застрелен у Миссии в Бейкерстауне.
Я приняла душ, горячий и холодный попеременно, приготовила себе растворимый кофе, и сделала то, что могла бы посчитать самым добрым своим делом наступающего дня: я позвонила Стью Розену и сообщила ему о втором убийстве в Венеции за последние два дня.
— Ты сама освещай его, Кейт. А я возьму следующее.
Глава 11
Гилли ждал меня у боковой двери дома. «Вольво» Норы стоял под навесом. Это была очень старая машина. Гилли знаком пригласил меня следовать за ним к месту общей парковки. Здесь он указал мне на белое «шевроле-импала».
— Эта машина похожа на мою, — сказала я.
— Это и есть ваше «шевроле». — Он показал мне бирку на колечке с ключами, которые я ему дала.
— Я заходил в общую кухню и справился там. Никто не видел, как доставили сюда машину. Безукоризненная работа.
— Ключи, которые я дала вам, все время были у вас?
Он похлопал себя по карману, молча подтверждая непреложность факта их наличия там с момента получения.
— Пусть они еще побудут у меня, я хочу во всем этом разобраться.
— Лучше заявить в полицию, — предложила я.
— Я согласен, что лучше так поступить, но вдруг они нам не поверят?
Он открыл мне дверцу машины Норы.
— И тем не менее, — промолвила я, садясь в машину.
— Вы мне не верите? — спросил Гилли, когда сел за руль.
— Конечно, верю.
— Почему-то я подумал, что вы мне не поверите. Ничего, если я доеду с вами до Бейкерстауна?
— Конечно, — снова согласилась
Была суббота, половина восьмого утра. Город только просыпался, однако не постепенно, а какими-то спазматическими рывками. То тут, то там возникали очажки слабой активности горожан — бригада ремонтников чинила освещение на перекрестке улиц Главной и Университетской, проехал фургон пекаря, а за ним, словно конвой, два молоковоза. Попадавшиеся на улицах люди словно торопились поскорее нырнуть в дверь или подворотню. То ли мое воображение разыгралось, то ли все так и было. Гилли считал, что здесь и то и другое. Небо было цвета снятого молока. Я и об этом сказала Гилли.
— Цвета кожи белого человека, — поправил меня он.
— У вас все замешано на политике, — запальчиво возразила я.
— Лучше о политике, чем ни о чем. Разве вы не слышите, как воют сирены по бедолаге Стену Родсу?
— Но это же хорошо!
Он помолчал, раздумывая.
— Возможно.
— Как вы узнали об этом, Гилли?
— В муниципальной полиции, куда я позвонил по поводу кражи вашей машины. Они перепуганы. Каждый раз, когда убивают черного, полицейские ведут себя как шизофреники: то ли радуются, то ли скорбят. Не разберешь. — Проехав молча пару кварталов, Гилли продолжил: — Йегер, черт знает что наболтал репортерам вчера вечером, и почти прикончил Братство. Красный социализм, боже праведный! Я уже вижу первую страницу газеты Хиггинса: черная сила, красный социализм в шахтах. Редакционная статья, черт бы их побрал! Аршинные заголовки.
— Йегер использовал и меня в своей грязной игре, верит он в это или нет. Он сказал репортерам, что Таркингтон ударил меня по лицу. Ничего подобного не было. Как бы мне опровергнуть это, вы не подскажете?
Гилли не ответил. Его внимание раздваивалось: он вынужден был смотреть и вперед и в зеркало заднего обзора. Оглянувшись, я увидела, что двое мужчин несут снятую где-то дверь. Мы въехали в ту часть города, где служебные здания встречались все реже, появились свалки старых автомобилей, дровяные склады, дешевые закусочные и парикмахерские на углах. Это были кварталы бедноты, близился Бейкерстаун.
— Готовятся заколачивать витрины и окна, — заметил Гилли.
Мне стало понятно, для чего понадобилась дверь, которую тащили мужчины. Чем ближе был Бейкерстаун, тем чаще встречались закрытые ставнями окна и витрины.
— Единственный совет, который я могу вам дать, Кейт; достаньте себе голубой шлем и не снимайте его с головы. У меня подозрение, что в этом городе нас выстроят и пересчитают. Или пересчитают, когда мы уже будем на земле.
— В последнее время были случаи беспорядков?
— Время от времени. В наши дни обычно это бойкотирование черными магазинов и лавок, принадлежащих белым, главным образом в центре города. Прошлым летом в Бейкерстауне открыли кооперативный магазин, похожий на тот, студенческий, который недалеко от меня. Открылся он благодаря усилиям Джорджа Кенби, но мы тоже помогали, когда он позволял. Теперь кажется горькой иронией, что пастор Стенли Родс так радовался помощи белых студентов. Кооператив поджигали трижды, насколько мне помнится. Следовали репрессии, снайперская охота. Это были паршивые времена.