Шотландец в Америке
Шрифт:
Человек, который способен сносить насмешки других погонщиков и своего хозяина, только чтобы помочь ей спасти теленка, обреченного на заклание.
И опять в ее мыслях настойчиво прозвучал вопрос: кто на самом деле Дрю Камерон?
Взгляды их скрестились так неожиданно, что у Габриэль подкосились ноги. Она пошатнулась, сердце застучало так громко, что девушка испугалась, как бы Дрю не услышал этот стук.
Медленно улыбка сползла с его лица, взгляд золотистых глаз неожиданно смягчился. Он задышал чаще, и Габриэль поняла: не ею одной овладело это странное, томительное волнение.
По
Шотландец первым нарушил действие чар. Оторвавшись от стенки фургона, он медленно шагнул к девушке, поднял руку, словно желая коснуться ее щеки. Габриэль ужаснулась: неужели Дрю забыл, что она выдает себя за юношу? Неужели сейчас он сделает что-то ужасное, отчего само небо обрушится на нее… и на него, конечно, тоже! Миг спустя шотландец чуть заметно улыбнулся, и глаза озорно блеснули. Он взмахнул рукой около ее щеки — и показал ладонь. Там блестела монетка, словно Дрю вынул ее из-за уха Габриэль.
— Фокус, — проговорил он с нарочитым акцентом, — ловкость рук. Искусство иллюзиониста. Запомни, очень немногое на свете, в том числе и люди, кажется тем, чем является на самом деле.
Дрю положил монету ей на ладонь и при этом так пронзительно глянул на Габриэль, словно хотел проникнуть в сокровенную глубь ее души. А затем он быстро отошел к костру, налил себе кофе и направился к подошедшим погонщикам, оставив Габриэль в еще большем, чем прежде, замешательстве.* * * Переход через Красную реку стал кошмаром, который Дрю ни за что бы не согласился пережить снова.
Нет, никто не погиб, ни люди, ни животные — но они были к этому чертовски близки. Часть стада завязла в тине, и погонщикам пришлось спешиваться, нырять, связывать ноги у коров и выволакивать их из грязи. Это была долгая и опасная работа.
Однако все наконец завершилось благополучно. Люди и животные отдыхали, и Дрю должен был признаться самому себе, что еще никогда в жизни не был так доволен собой. Мокрый, грязный, полумертвый от усталости, он сидел прямо на земле возле главного фургона, вместе с другими погонщиками. И все же приятное волнение не покидало его. Даже Кингсли улыбался самой настоящей улыбкой.
Да, физический труд и впрямь полезен, подумал Дрю. Он вытянулся на земле, не в силах пошевелить и пальцем. Устаешь как черт, зато делаешь свое дело — и эта мысль облегчает боль в мышцах. А гордость от проделанной тяжкой работы остается. Хорошая, здоровая гордость.
Повернув голову набок, он посмотрел, что делается в лагере. Погонщики большей частью растянулись на земле, слишком усталые, чтобы трепать языком, — так непочтительно они называли задушевные разговоры. Шкет — так он все время заставлял себя называть Габриэль — занимался стряпней у костра, а старый повар между тем осматривал синяки и порезы у погонщиков.
Дрю глядел на девушку, стараясь не думать о том, что скрывается под мешковатой мужской одеждой, и удивлялся, почему никто не замечает изящные очертания фигуры и тонкие, женственные черты лица?
Хотел бы он сам все это не замечать!
И все же сейчас, глядя, как девушка склонилась над огнем, Дрю невольно восхитился ею — а прежде ни одна женщина не вызывала его восхищения. Ничто не могло устрашить эту малышку — ни панический бег стада, ни раны, ни язвительный ворчун Джед. С высоко поднятой головой она выносила безжалостные насмешки из-за теленка — и она по-прежнему держала его в хозяйственном фургоне, хотя малыш то и дело норовил убежать к матери.
Да, стойкий дух Габриэль нравился Дрю не меньше, чем ее соблазнительное тело.
Наслаждаясь воспоминанием о прекрасном женском теле под грубым одеялом, Дрю увидел, что к нему идет Кингсли. Оторвав взгляд от Габриэль, шотландец вопросительно изогнул бровь при виде хозяина — на иные движения он был сейчас просто не способен.
Керби наклонился и, раскачиваясь на пятках, заговорил:
— Ты становишься настоящим погонщиком. Я за тобой все время наблюдал.
Дрю хотел было ответить, что, мол, он, как все остальные, ничем не отличился, — но передумал. Нет, он и вправду хорошо поработал. И очень рад, что Керби, которого Дрю уважал, обратил на это внимание.
— Спасибо, — ответил он просто, испытывая неловкость от этой похвалы.
— Как ты относишься к повышению? Возьмешься быть ведущим?
Дрю еще больше обрадовался. Ведущий едет в головах стада — стало быть, больше не придется глотать пыль.
— Да, я бы, наверное, вытерпел это бремя, — ответил он.
Керби улыбнулся, что случалось весьма редко.
— Завтра мы здесь простоим целый день. Надо, чтобы стадо отдохнуло и немного успокоилось. Иным животинкам здорово досталось. Завтра утром я поеду вперед. Теперь нужно будет почаще высылать разведчиков — мы вступаем на индейскую территорию.
Он поколебался, но добавил:
— Главным будет Дэмиен.
Дрю усмехнулся.
— Спасибо за предупреждение, но, право, это не обязательно. Дэмиен — так Дэмиен. Хотя он и ведет себя так, словно у него чирей на заднице и чирей этот — я.
Губы Керби снова дрогнули в усмешке.
— Ты быстро усваиваешь наш жаргон, правда, в слове «чирей» у тебя звучит десять "р".
Затем, немного поколебавшись, он продолжал:
— А этот паренек хорошо справляется со своими обязанностями, гораздо лучше, чем я предполагал. Приглядывай за ним, ладно?
Дрю кивнул.
Керби глубоко вздохнул.
— Каждый раз, как смотрю на него, вспоминаю себя в этом возрасте. У меня еще младший братишка был на руках, а всего имущества — ночной горшок. Трудновато мне тогда приходилось.
Лицо его помрачнело.
— Голод, знаешь ли, толкает на безрассудства.
Да, Дрю знал, что такое голод. Правда, не тот, что имел в виду Керби. Он изголодался по дружбе и любви, а эта разновидность голода тоже толкает на безрассудные поступки.
Проследив за взглядом Керби, он тоже посмотрел на Габриэль. Интересно, чего не хватает ей? Какой «голод» заставил Габриэль решиться на такой безрассудный поступок — отправиться на перегон стада?