Шотландские замки. От Эдинбурга до Инвернесса
Шрифт:
Пронзительно звенит колокольчик. Мы продолжаем свой путь туда, где на мысе возле Кайл-оф-Лохалша высятся очередные горы. Здесь мы ненадолго останавливаемся возле деревянного пирса, густо обросшего розовыми актиниями. Сквозь прозрачную зеленую воду можно разглядеть странные, похожие на ежиков розовато-желтые создания, которые прилепились к древесине. Здесь мне предстоит пересадка, дальше на Скай я поеду на маленьком колесном пароходе.
Кроме меня, на борт поднимается компания пастухов. Выясняется, что мы единственные пассажиры на пароходике. На гладкие доски обшивки плюхаются мешки с почтой, и команда весело болтает по-гэльски с рабочими
Удивляться нечему, теперь меня со всех сторон окружает гэльский мир: все вокруг говорят на этом живом колоритном языке. Внезапно капитан прерывает свою быструю текучую беседу и обращается ко мне:
— Похоже, что мы прибудем в Портри на час позже! А вы, должно быть, мистер Мортон?
— О боже, как вы это узнали?
— Да очень просто. Я разговаривал с мистером Кэмпбеллом из Слигахана, и он сказал мне, что вы должны приехать. У него куча писем для вас…
Воистину, если хочешь, чтобы тебя все знали, поселись на самом уединенном острове в мире! Там не существует секретов!
И вот началось трехчасовое путешествие, которое я никогда не забуду. Я с тревогой всматривался в далекие горы Ская и терзался страхами: вдруг остров разочарует меня? Ведь так уже не раз бывало с другими местами, о которых я долго и упорно мечтал. Скай…
Это имя для меня является апофеозом романтики. Должно быть, в далеком детстве какие-то куллоденские ветры задували в мою комнату. Во всяком случае чуть ли не первыми запомнившимися мне историями были рассказы о кареглазом принце, который прятался в пещере на диком острове Скай. Полагаю, что все мальчишки — как шотландцы, так и англичане — скорее, захотели бы сражаться вместе с Красавцем Принцем Чарли, чем оказаться среди драгун герцога Камберленда. По крайней мере со мной дела обстояли именно так.
В моем представлении Скай всегда был окутан великолепной аурой проигранной битвы. В самом звучании этого имени мне чудится звук меча, возвращающегося в свои ножны. Скай! Не раз в своих мечтах я пересекал на маленькой лодочке холодное море и в закатных лучах приближался к этому острову. На скалистом берегу стояла Флора Макдональд, а рядом с ней неуклюжая «служанка» — девица шести футов ростом, с золотыми локонами и большими проблемами в обращении с дамской юбкой. Как хорошо я представлял себе эту пещеру, где сидел оборванный молодой человек (к которому обращались не иначе как «Ваше величество») и, демонстрируя великосветские манеры, управлялся с сыром и куском холодной баранины.
И сейчас, наяву приближаясь к острову Скай, я чувствовал себя на пороге крушения детской мечты. Возможно, знакомство со Скаем обернется таким же разочарованием, как встреча с девушкой, на которой ты собирался жениться в восемнадцать лет! Однако что-то в очертаниях далеких голубых гор меня успокаивало. Я хорошо разглядел их, когда ветер на несколько минут разогнал облака: это были странные, темные горы — причудливые и героические.
Наше судно ловко проскользнуло между Скаем и маленьким островком Скалпей. На западе неясно маячили контуры огромных пиков, а за ними угадывались еще более высокие, темные и — в это трудно поверить! — еще более дикие вершины. С наступлением сумерек на берегу зажглись редкие мерцающие звездочки — это были огоньки в далеких домах. Тишину нарушало
Никто со мной не разговаривал, и я был рад этому. Ничто не нарушало прелести того волшебного мига, когда вы словно бы застряли между двумя мирами и пребываете в странной вневременной интерлюдии между прошлым и будущим. Я пишу эти слова и боюсь показаться чересчур высокопарным. Ведь только тот, кто, подобно мне, впервые очутился в тени острова Скай, сможет понять мои чувства. В тот момент я бы не удивился, если б увидел, как от темных берегов отчаливает древняя галера с Одиссеем или Ясоном на борту…
Наконец-то мы вошли в тихую и мирную гавань, ярко освещенную висевшими на деревьях лампами. На берегу, казалось, собралось все население Портри. В воздухе разносился сладостный запах шотландского виски.
— В первый раз на острове? — послышался тихий голос за моей спиной.
Оглянувшись, я увидел капитана, который раскуривал трубку.
— Да.
— Помяните мое слово: вы еще не раз сюда вернетесь! — произнес он пророческие слова и швырнул обгорелую спичку за борт.
Мой отель, который здесь предпочитали именовать гостиницей, стоял в исключительно уединенном месте — в узкой долине, по которой протекал быстрый ручей. Он нес свои студеные и кристально-чистые воды (в которых наверняка водилось множество осетров) к озеру Лох-Слигахан. Здание выглядело так, будто его по ошибке закинуло сюда из Девона. Проживали здесь в основном охотники за лососем, убийцы оленей, скалолазы, художники, писавшие акварелью и маслом, а также те воспитанные джентльмены с невыразительными голосами, что некогда составляли правящий класс Британии.
В гостиницу я прибыл уже затемно, предварительно проделав девять миль по безлюдной горной местности. Хотя мне ничего не удалось разглядеть в густом тумане, я догадывался, что нахожусь в страшной глуши. Мне казалось, что я ощущаю близость гор, улавливаю их запах в сыром ветру — тем шестым чувством, которым мы различаем запах корабля в морском тумане.
После обеда я присоединился к разношерстной компании, коротавшей вечер в гостиной. Мне показалось, что всех этих людей привела сюда любовь к уединению. Та дикая, безлюдная красота, что пряталась в темноте, собрала их в стенах гостиницы — точно так же, как героев «Декамерона» свела вместе чума. Никто не заботится о строгом соблюдении этикета в горной хижине. А эта гостиница — невзирая на ванные с горячей водой, гараж и акватинты — в некотором духовном смысле была именно горной хижиной. Единственный островок дружеского тепла и уюта в местности, где на многие мили окрест царят жуткое запустение и одиночество.
Мы все были связаны заговором дружелюбия. На улице завывал ветер, и дождь стучал в окно. Веселая, непринужденная обстановка за вечерним кофе особенно ярко контрастировала с окружавшей нас первобытной дикостью. Если уж английские путешественники — в особенности англичанки с дочерьми — охотно поддерживают случайное знакомство, это означает, что в мире творится нечто невообразимое, как минимум, мировая война! Наверное, думалось мне, снаружи в темноте кроется действительно страшная угроза, раз эти люди решились нарушить незыблемые английские традиции. В душе у меня поселилось недоброе предчувствие, и еще раз выглянув в темное окно, я тихо удалился в свою комнату…