Шотландские замки. От Эдинбурга до Инвернесса

Мортон Генри Воллам

Когда я уже совсем потерял надежду и готов был отступиться, старик неожиданно смягчился. Он присел рядом со мной на ограду, помолчал немного, а затем не спеша поведал одну из типичнейших историй Приграничья.

— Ну, так слушайте, — начал он. — Давным-давно в местечке Эрлстон жил человек по имени Томас-Рифмач…

И тут меня осенило: старик пересказывает мне легенду о Томасе Лермонте. Однако я продолжал тихо сидеть и слушать. Кое-где в деталях старик допускал неточности, но я позже сверился по печатному варианту легенды.

Итак, тот, кого он окрестил Томасом-Рифмачом, на самом деле звался Томасом из Эрсилдуна или же Томасом Лермонтом. Жил он в тринадцатом веке неподалеку от Эйлдонских

холмов, и по всему Приграничью о нем шла молва как о великом человеке, выдающем рифмованные пророчества. У нас в Англии тоже был подобный персонаж — Матушка Шиптон. Наверное, самое известное пророчество Томаса касалось графов Хейгов (уж его-то повторяли по всему миру):

Годам несчетным пролететь, А Хейг Бемерсайдом будет владеть.

В тринадцатом веке — когда в Приграничье вовсю пылал пожар войны и люди гибли один за другим — это было очень смелое утверждение. Но, как ни странно, оно оказалось верным! Неважно, сколько бы Хейгов ни сошло в могилу, всегда в их роду находился лэрд, который наследовал Бемерсайд. В восемнадцатом веке репутации Томаса Рифмача возникла серьезная угроза, когда у тогдашнего графа Хейга одна за другой рождались девочки! Однако можете себе представить, пророк Приграничья и тут не подкачал: после двенадцати дочерей на свет наконец-то появился сын, наследник Бемерсайда!

Самым значительным событием в жизни пророка оказалась встреча с королевой эльфов, которая, испытывая парня, предложила ему себя поцеловать. Будучи настоящим шотландцем — дерзким, безрассудным — Томас принял предложение: не успели слова сорваться с губ королевы, как он вскочил и действительно поцеловал ее. После чего и сгинул на долгих семь лет. Королева эльфов увела его в волшебную страну, под холмы.

— Вот здесь, на берегу Богл-Берн, это все и случилось, — рассказывал старик. — В этой самой долине…

Я слушал одну из самых прелестных легенд Приграничья, и фоном к ней было журчание ручья, который весело бежал в своем зеленом туннеле и перекатывался по камешкам.

В сборнике баллад говорится, что Томас уснул под «Эйлдонским деревом» и не видел, как из леса показалась «прекрасная леди» в «зеленом, как молодая трава, платье», ехавшая на молочно-белом коне. Она приблизилась к Томасу, и тот сначала подумал, что ему явилась сама Дева Мария. Однако красавица поспешила его разуверить, сообщив, что она не кто иная, как королева эльфов.

Побудь часок со мной вдвоем, Да не робей, вставай с колен, Но не целуй меня, мой Том, Иль попадешь надолго в плен. — Ну, будь что будет! — он сказал. — Я не боюсь твоих угроз! — И верный Том поцеловал Ее в уста краснее роз [9] .

Вышло все так, как хотела королева эльфов.

— Ты позабыл про мой запрет, За это — к худу иль к добру — Тебя, мой рыцарь, на семь лет К себе на службу я беру!

9

Здесь и далее перевод С. Маршака.

Королева села на своего белоснежного коня, усадила

сзади Томаса и, как ветер, умчалась в волшебную Страну эльфов.

По истечении семи лет она отпустила Томаса домой, наградив даром пророчества. Вот как это было. Королева сорвала с дерева яблоко и протянула Томасу. Она объяснила, что яблоко это не простое: съев его, Томас обретет «правдивый язык, не способный лгать». Бедняга понимал, как такая награда усложнит его жизнь, и попытался отказаться от подарка. Но королева эльфов проявила завидную настойчивость, заявив:

— Попридержи, мой Том, язык И делай то, что я велю!

Что было дальше? Конечно же, Томас Рифмач послушался прекрасную королеву:

В зеленый шелк обут был Том, В зеленый бархат был одет. И про него в краю родном Никто не знал семь долгих лет.

После этого Томас вернулся в родную Шотландию и стал удивлять соотечественников своими пророчествами, которые помнят и по сей день. Увы, баллада утверждает, что счастья пророк так и не обрел. Он не мог забыть свою истинную любовь. Все время вспоминал годы, проведенные в Стране эльфов, и грезил об «устах краснее роз». Он долго мучился и все надеялся, что в один прекрасный день королева эльфов снова его позовет. Так и случилось.

Как-то вечером Томас устроил пир для друзей в Эрсилдунекой башне. Вдруг в зал вошел гонец и сообщил хозяину о странном случае: в деревне объявился олень с самочкой. Якобы вышли они из леса и бок о бок пошли по улице. Пока гости удивлялись такому чуду, Томас Эрсилдунский поднялся из-за пиршественного стола и, ни слова не говоря, вышел на улицу. Односельчане видели, как он приблизился к необычной парочке и встал между ними. Они пересекли всю деревню, поднялись по склону холма и скрылись в лесу. Больше Томаса никто не видел.

Долго я стоял на берегу ручья, прислушиваясь к журчанию воды, шелесту листвы и птичьему щебету…

Можно ли вообразить себе более прекрасную сказку?

У меня было такое чувство, будто эта зачарованная страна — как правило, упрямо скрывающаяся и прячущая свое лицо от пришлых чужаков — на мгновение сжалилась надо мной, откинула покрывало и позволила заглянуть в свои загадочные глаза.

9

Здесь, в Приграничье, представлявшем собой причудливое сочетание поля боя и Волшебной страны, у меня была еще одна цель: я намеревался осмотреть руины лоулендских аббатств. Их разрушенные нефы по-прежнему вздымаются к небу из зеленых зарослей вереска и шиповника. Монахи всегда славились умением выбирать подходящие места. Свои аббатства они построили на излучинах реки Твид — там, где русло изгибается и делает широкие петли посреди редколесья и заливных лугов. И на протяжении столетий стояли эти храмы, возведенные во славу Божью. Подобно островкам мира и спокойствия, возвышались они над бурным морем нескончаемых пограничных войн. Считалось, что аббатства ничьи — ни английские, ни шотландские. Это были владения матери-церкви, а значит, в некотором смысле, они принадлежали обеим странам. Вокруг них раскинулась исстрадавшаяся, выжженная земля — что ни год, здесь случались грабежи и убийства. Но аббатства жили по собственным законам, в их священных приделах царил навечно заведенный распорядок: заутренняя служба сменялась вечерней, плыл над округой благовест, в праздничные дни священники проводили торжественные мессы, и нередко так случалось, что аромат ладана смешивался с едким запахом дыма.