Шоумен. Баксы для Магистра

Гриньков Владимир Васильевич

– Ну, хорошо, – пробормотал он. – Ну, пусть они не братья. Ведь не братья?

Глянул на Иванова испытующе.

– Не братья, – подтвердил тот. – И даже не родственники.

– А это вот откуда? – ткнул себя в щёку Миша.

– А что там у вас? – всмотрелся в его щёку Антон Николаевич. – Что-то я ничего там не вижу.

– Да не у меня! – сказал с досадой Миша. – У шахматиста этого, чёрт бы его побрал!

– А что там у него?

– Пластырь! – сказал Миша. – Один к одному как у комбайнёра! Пластырь-то откуда?

– Не знаю, – пожал плечами Иванов. –

Хотя можно спросить, конечно. У самого Шмудякова, значитца.

А сам Шмудяков, до невозможности похожий на спятившего комбайнёра Волобуева, уже появился на крыльце, радостно потирая руки. Он спустился по ступенькам, блаженно улыбаясь каким-то своим шахматным мыслям и явно не замечая гостей. Он, наверное, забыл об их присутствии и запросто прошёл бы мимо, кабы Иванов не ухватил его за рукав. Шмудяков встрепенулся, и взгляд его обрёл некоторую осмысленность.

– Тут вот товарищи интересуются, – сказал ему Иванов. – Пластырь-то у тебя на щеке откуда?

Услышав про пластырь, шахматист Шмудяков почему-то зарделся и даже опустил очи.

– Это я шахматами, – ответил он, сильно при этом смущаясь. – Конкретно – ферзём. Упал я на него, в общем.

– Это как? – не понял Иванов, а вместе с ним и все остальные присутствующие.

– Партию товарища Каспарова* разбирал. Ну, ту, которую он в Линаресе выиграл. Засиделся я допоздна, время уж совсем ночное было, меня на сон потянуло, заснул я за доской, в общем, да об доску-то лицом и шмякнулся, а на доске стоял ферзь, его к тому времени товарищ Каспаров* ещё проиграть не успел …

– А вот про товарища Каспарова*, – прервал его речь бесцеремонный репортёр Каратаев. – Вы с ним в переписке, как я слышал, состоите?

_____________________________________________________________________

*Гарри Каспаров признан иноагентом на территории РФ, также Гарри Каспаров включён в

Перечень организаций и физических лиц, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму

– Очень даже состою! – с готовностью подтвердил Шмудяков.

– Можно взглянуть?

– Так вы тоже по шахматной части? – несказанно обрадовался Шмудяков и даже с чувством пожал Мише руку. – Ну, ведь сразу же в вас видно умного человека! Вы в каком последнем турнире участвовали?

– В московском, – уклончиво ответил Миша.

– Это турнир «Шахматная Москва»?

– Угу, – на всякий случай согласился Каратаев.

– Ах ты, господи! – восхитился его собеседник. – Ну, надо же! И как вам Лёша Широв?

– На уровне, – кивнул Миша.

– А Толя Карпов?

– По-прежнему свежо играет, – немного осмелел Каратаев.

– Да, рано его ещё списывать, – тут же согласился с ним Шмудяков. – Вот вы только посмотрите, как он в предпоследней партии преобразился! Никто ведь не ожидал!

– Кроме меня, – скромно сообщил стремительно борзеющий Каратаев.

– Неужто вы предвидели?! – прижал руки к груди Шмудяков и посмотрел на своего собеседника будто бы даже с благоговением.

–

Это было очень просто, согласитесь, – со скромностью гения пожал плечами Миша. – Так я насчёт писем, – напомнил он.

– Да-да-да, – засуетился Шмудяков и умчался в дом, увлекая за собой пылевой вихрь.

Миша задумчиво посмотрел ему вслед.

– Всё-таки я не понимаю, – сказал он. – Как такое может быть? Ну ведь это же он! Он!

Повернулся к Антону Николаевичу. Тот состроил понимающую гримасу, демонстрируя готовность без промедления ответить на любой вопрос.

– Один к одному! – сказал Каратаев. – Прямо близнецы-братья! А?

– Никак нет! – по-военному чётко ответил Иванов.

– Да как же нет! – взъярился Каратаев, потому что согласиться с Антоном Николаевичем означало признаться в собственном слабоумии и тяжком психическом расстройстве. – Похожи! Я вам говорю – похожи! А?!

Обернулся к своим спутникам-телевизионщикам. Те неуверенно, но закивали. Вроде и Иванову, как местному жителю и вообще местному начальству, готовы были верить, но и состояние Миши Каратаева они видели и уже не ждали от Миши ничего хорошего. Иванов этот тут останется, с него взятки гладки, а им с Мишей ещё в Москву возвращаться и там работать, а как с ним работать, если его уже хоть сейчас сразу в Кащенко, и никакой консилиум психиатров собирать даже не надо, всё видно невооруженным глазом.

– Вот! – воодушевился поддержкой товарищей Каратаев. – Я же говорю! И не надо из меня идиота делать!

Он так обозлился, что от него чего угодно можно было ожидать. Но на месте событий, к счастью, снова появился шахматист Шмудяков. В руках он бережно нёс перевязанную неопрятной верёвочкой пачку писем.

– Мы тут с товарищем Каспаровым* кое-какие вопросы обсуждаем, – сообщил он с тихой гордостью, которая обычно присуща городским сумасшедшим. – Вам будет интересно.

_____________________________________________________________________

*Гарри Каспаров признан иноагентом на территории РФ, также Гарри Каспаров включён в

Перечень организаций и физических лиц, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму

Миша резким движением взял пачку писем, нервно развязал верёвку. Шмудяков смотрел на пачку так, будто это был как минимум ларец с сокровищами Марии Медичи. Но Каратаев, уже прошедший в этой жизни и Крым, и Рим, и не привыкший верить на слово абсолютно никому, первым делом изучил оказавшийся сверху конверт. Кому: понятно кому, Шмудякову. Вот адрес его. От кого: от Каспарова Гарика*, город Москва, улица Ленина, дом четыре, квартира один. Тень сомнения легла на чело Миши. Он с особым пристрастием изучил почтовые штемпели. Сделанное им открытие окончательно его обескуражило. Судя по штемпелю, письмо отправлялось из райцентра. Из того самого, откуда как раз и приехал Миша Каратаев в сопровождении представителя местной администрации по фамилии Иванов. Мише уже всё было понятно. Но он всё-таки спросил: