Шоумен. Министерство мокрых дел
Шрифт:
– Женя! Представь, что этот сценарий придумали мы сами. Сами! И решили снимать сюжет. Ты разве не пошёл бы договариваться с руководителем нужного нам банка? И разве не смог бы договориться? А? Что здесь такого? Вспомни, какие сюжеты нам доводилось снимать. И – ничего. Всё получалось.
Я знаю, для чего в этот мир пришли женщины. Чтобы в нужный момент всё правильно и спокойно объяснить и придать нам, дуракам, веры в собственное всемогущество.
– В принципе, конечно, – признал я. – Особенного тут ничего и нет.
– Вот! – сказал
Но я всё ещё сомневался. Мне нужно было время, чтобы всё обмозговать в спокойной обстановке.
– Давай отложим этот разговор, – предложил я Жихареву. – Денька на три. Ладно?
Он хотел возразить, но взглянул мне в глаза и понял, что сегодня окончательного ответа всё равно не добьётся.
– Хорошо! – согласился легко, как будто нисколько не сомневался в конечном успехе. – Я тебе позвоню.
* * *
– Надо соглашаться! – убеждённо сказал Дёмин.
Мы сидели втроём – он, Светлана и я – в баре телецентра. Пили кофе и держали совет.
– То, что он оплачивает нам съёмку в банке – чепуха, – говорил Илья. – На этом мы, конечно, не заработаем, а вот время потеряем, это ясно. Но вся штука в том, что – не можем отказаться!
Илья щёлкнул пальцами.
– Он столько денег в нас вложил, Женька, а сколько ещё вложит! Клиента надо ублажать!
Дёмин знал, что говорил. Он был нашим администратором и знал, что сколько стоит и как нам достаются деньги. У каждого успеха есть причина. Причиной нашего успеха было то, что мы имели возможность тратить большие деньги. Это всё и решило. Будь мы бедны, как церковные мыши, мы разыгрывали бы прохожих где-нибудь на улице – от случая к случаю, всегда надеясь на авось, снимая происходящее одной-единственной камерой и надеясь, что при монтаже сможем слепить из снятого хоть что-нибудь более-менее смешное. А зритель ждал постановочных съёмок. Чтобы всё было подготовлено заранее, чтобы интерьер и всё как будто бы всерьёз. Он хотел видеть маленький фильм, а не случайно отснятый скрытой камерой материал. Денег, получаемых от продажи нашей программы, нам худо-бедно хватало. Но помощь Жихарева была совсем не лишней. Не будь его денег, чего-то мы, возможно, просто не смогли бы снять.
– Я бы тоже согласилась, если честно, – сказала Светлана. – И не из-за денег, а просто потому, что придумка хорошая.
Ей это понравилось, наверное, – колье в подарок, да ещё таким способом.
– Она красивая, да?
– Кто? – не понял я.
– Жена Константина.
– Очень, – не стал я кривить душой. – Ты разве не видела её на церемонии?
– Не обратила внимания.
Жихарев и его спутница сидели в тот день позади нас, через несколько рядов.
– Поздравляю с успехом! – пропел над нами женский голос.
Настя Полякова, директор службы новостей нашего телеканала. Умна, недурна собой, острый язычок и доля цинизма – гремучая смесь. Я не то чтобы её опасался, но всегда напрягался, не зная, чего от неё ждать на этот раз.
– С каким успехом? –
Настя села за соседний столик, положила перед собой мобильный телефон, с которым не расставалась никогда.
– Я об этих премиях. Вы же победили сразу в куче номинаций. В шести или в семи, если я не ошибаюсь?
Вы можете уколоть вот так – будто бы хваля? Не можете? Значит, до Насти вам ещё расти и расти. Потому что она сказала о шести-семи номинациях, а на самом деле их у нас три. Всего. И говоря об этом, уже держишь в голове как бы не успех, а вроде бы даже провал – потому что получил вдвое меньше призов, чем она, Настя, якобы ожидала. Хотя всё она прекрасно знала – и про наш невыдуманный успех, и про три номинации. Просто метод у неё такой – человека на место ставить. На место, ею, Анастасией Поляковой, определенное.
Я слышал, как украдкой вздохнул Дёмин. Он был искушён в интригах здешних коридоров и тоже всё прекрасно понял. К тому же к нему лично Настя Полякова всегда относилась с неприкрытой иронией. Наверное, такие мужчины, как Илья – невысокие, округлые и с усами – никогда не были предметом её грёз, что она Илье из раза в раз и демонстрировала.
– Как тебе ваш новый диктор? – спросил я у Насти, чтобы сменить тему разговора.
– Ты о ком?
– О том парне, которого Кондаков прочит в ведущие "Новостей".
При упоминании о Кондакове Настя даже подобралась, и во взгляде уже не угадывалось иронии. Ну, во-первых, какая же ирония при упоминании о руководителе телеканала Кондакове – непосредственном, можно сказать, начальнике Насти Поляковой. Настя шефа уважает и побаивается, как уважают и побаиваются человека, который выплачивает тебе зарплату в десять тысяч долларов ежемесячно. А во-вторых, Настя в службе новостей – наипервейший человек, и, если что-то проходит мимо неё, то есть делается без её ведома, она от этого становится больной.
– Кто такой? – спросила Настя.
Начала собирать информацию. Когда Кондаков наконец-то поставит её в известность, она уже о многом будет знать.
Но я, к сожалению, не мог удовлетворить её любопытства.
– Не знаю, – пожал я плечами. – Видел его только мельком. Не молод и не стар. Говорят, какой-то дальний кондаковский родственник.
Настины глаза оставались бесстрастными, но губы она поджала. Просчитывала варианты. Её кофе стыл в чашке.
– А от кого ты о нём узнал?
– На-а-астя-я! – протянул я с улыбкой и развёл руками, давая понять – здесь источники информации раскрывать не принято.
Неписаный закон телевизионных джунглей. Оплошавшего съедят.
Полякова понимающе кивнула. Не обиделась. Так принято, она знала правила игры.
Через пару минут мне понадобилось отлучиться. А вернулся я не один.
– Вот! – представил я Насте своего спутника. – Прошу любить и жаловать! Случайно увидел в коридоре и решил вас познакомить. Тот самый человек, о котором я тебе говорил.