Шпага императора

Коротин Вячеслав Юрьевич

– И именно поэтому я здесь. Одно дело, разослать рекомендации в войска, и совсем другое, проверить, как они выполняются.

– Ну и как выполняются?

– Неважно. Эфирный наркоз используют только два хирурга, из всех кого я посетил, карболку - пятеро, йодной настойки нет нигде...

И так далее.

Чисто ребёнок - думает, что если спустить распоряжение делать 'этак', то пренепременно появится всё, что для этого необходимо: и йод, и карболка, и, мля, анестезиологи...

– Зато, - продолжал доктор, -

теперь я с цифрами в руках могу доказать эффективность применения антивоспалительных средств и наркоза в полевых условиях. Соответствующие бумаги у меня не с собой, но надеюсь, что поверите мне на слово: там, где их применяют, процент выздоравливающих, и достаточно быстро выздоравливающих в два, а то и в три раза выше, чем у тех закоснелых костоправов, которые чураются новых методов лечения.

– Нимало не сомневаюсь в ваших словах, уважаемый Филипп Степанович. Более чем уверен, что когда те врачи, что не побоялись применять ваши методики освоят их лучше, количество выздоровевших раненых увеличится ещё больше...

– Легкораненые, вообще выздоравливают практически все, - похоже, эскулап меня даже не услышал, - и весьма быстро. Несколько дней, и они если не строевые солдаты, то уже вполне могут долечиваться в полку...

– К Сергею Васильевичу по дороге не заезжали?
– прервал я 'токование' Бородкина.

– Увы! Прекрасно понимаю ваше желание получить весточку от Анастасии Сергеевны, но не имел такой возможности. Всё-таки следовал с войсками, а маршрут их движения пролегал далеко в стороне от наших мест.

Понятненько. Ладно, не особо и рассчитывал я на такую удачу. Война, чтоб её...

– Вадим Фёдорович, простите, а за всё это время у вас не появилось новых идей по поводу медицины? Я сейчас обладаю кое-какими возможностями и могу ускорить их реализацию.

– Нет. К сожалению. Как ни печально, но последнее время мои мысли заняты скорее тем, как побольше убивать, а не наоборот.

– Понимаю, - невесело кивнул доктор.
– Примите, кстати, мои поздравления с орденом 'Святого Георгия'. И вот ещё что...

Филипп Степанович расстегнул свой саквояжик, и стал в нём что-то искать.

– Держите!

В мою ладонь легли три свинцовые пули. Штуцерные пули. Те самые.

Можно легко догадаться, что извлечены они не из французских раненых, а из наших.

– Я правильно понял?

– Именно так. Процент невелик, но они у врага тоже есть. И будет становиться больше, это только вопрос времени.

Нельзя сказать, что это оказалось сильной неожиданностью - если после первых же боёв французские хирурги стали извлекать из ран куски свинца необычной формы, то нехитрая идея сразу стала очевидной. А дальше... Изготовить, проверить, убедиться в эффективности и начать клепать аналогичное.

Ну что же -данный козырь своё отыграл. Наивно было бы рассчитывать, что это останется тайной до конца войны.

Несколько дополнительных тысяч жизней мы, надеюсь, выиграли. И выиграем ещё - вряд ли наполеоновская армия сможет очень быстро переоснастить всех своих егерей новыми боеприпасами.

Бородкин встретил меня, направляясь по делу, поэтому долго задерживаться не мог. Мы договорились о встрече вечером, и он отправился инспектировать очередной то ли госпиталь, то ли перевязочный пункт.

С дальнейшими действиями начальство пока, судя по всему, не определилось. На мой взгляд, напрашивался один из двух вариантов:

Либо форсировать Двину, (она в этих местах совсем неширокая), и выбить остатки французов из Полоцка, либо оставить под Себежем небольшой заслон и двинуться на Ригу.

В последнем случае мы поставили бы Макдональда в крайне затруднительное положение: мало того, что силы объёдинённых корпусов значительно превышают те, что находятся под его командованием, так и рижский гарнизон, это тоже практически ещё один корпус, тем более, что Эссен, получил подкрепление из двух полков морской пехоты.

А у французского маршала более половины личного состава пруссаки, которые вряд ли полны боевого задора. Насколько я помню историю своего мира, то они не только дезертировали больше чем остальные, но даже просились к нам, воевать против Бонапарта. Целый легион из них сформировали.

Чего-чего, а каких -либо опасных телодвижений из Полоцка точно можно было не опасаться - навести мосты, сбить наши заслоны, а потом, с оставшимися ошмётками своих дивизий двинуться на Петербург... Даже не смешно. Их по дороге не то что ополчение - куры лапами залягают.

В последствии я узнал, что французы не стали дожидаться окончательного истребления в Полоцке, оставили город и отошли на восток. На соединение с корпусом Виктора под Смоленском, как я понимаю. Что же - разумно. Но это развязало руки и нашему командованию - Витгенштейн пошёл на Макдональда. Под Себежем оставались одна пехотная и одна егерская бригады, Ямбургский драгунский, пушки полковника Штадена (тридцать шесть штук) и казаки Родионова.

Макдональд, естественно, боя не принял, и предпочёл смотаться на левый берег Даугавы. Мосты за собой, разумеется, сжёг.

Река под Ригой, конечно, сильно пошире, чем возле Полоцка, но понтонёры Геруа и рижские пионеры переправу обеспечили достаточно быстро.

Наши войска, подкреплённые тридцатью батальонами гарнизона Риги, погнали любимца Наполеона вдоль реки как шелудивого пса.

Витгенштейн не стал отвлекаться на Ковно и Вильно - он преследовал основные силы противника. И преуспел. Арьергарды французов, (а точнее - пруссаков) сдавались пачками.

Достаточно скоро передовые части объединённых корпусов подошли к Полоцку и наши силы тоже переправились на левый берег.