Шпага Софийского дома
Шрифт:
Олег Иваныч лениво кивнул.
– Ну, а раз в курсе... Ты, слышь, с выходом дел уж постарайся, Иваныч, - просительно произнес начальник.
– Только не заболей... А я тебе все что угодно... В разумных пределах, конечно... Ты, кажется, в отгулы хотел, куда-то там съездить... В этот, как его... Тихвин, да?
Олег пожал плечами:
– У нас дело по тихвинским лесорубам висит, черным... у Вострикова... Но там, считай, - конфетка. Колька говорил, чуть-чуть осталось...
Услыхав про тихвинское лесное дело, начальник воспрянул духом. Дело сие находилось под личным контролем районного прокурора Чемоданова, все возможные сроки по нему
К концу-то к концу... Только Олег Иваныч лучше всякого другого - даже лучше начальника - знал, что это только так кажется. Сунешься опись составлять - то бумажки какой нет, то характеристики, то очная ставка не проведена, а если и проведена, то не с теми, с кем бы надо, короче - не говори гоп, пока не перепрыгнешь...
– Да, если б мы это дело сбагрили, можно было б сколь угодно карточек в Информационный центр направить...
– мечтательно произнес начальник (в отличие от дослуживавшего до пенсии Олега, он делал карьеру).
– Валерик, (так он за глаза называл прокурора), - подписал бы, авансом... А уж мы б потом потихоньку разгреблись бы, в первый раз, что ли... Слушай, Иваныч! начальник неожиданно схватил Олега за рукав, словно боялся, что тот сейчас улетит из кабинета прямиком в открытую форточку.
– Ты, если что, помоги Колянычу по лесорубам, а? А всякой своей мелочью потом займешься, не торопясь... Придет он, Колька-то, глянь свежим взглядом, че как... Лады? Да не чихай ты!
Олег Иваныч хмыкнул. Идея начальника отвлечься от всякой надоевшей до печенок дряни и помочь коллеге, по зрелому размышлению, была не так уж и дурна, как казалось поначалу. Можно будет под это дело и в Тихвин скататься, к старому дружбану Рощину в гости, Рощин там старшим участковым пашет, в поселке каком-то... то ли Шугозеро... то ли в Пашозеро... Олег их все время путал, хоть и бывал в каждом по нескольку раз на рыбалке... В общем, в каком-то Озере...
– Ладно, согласен, - кивнул головой Олег Иваныч.
– Поможем, чем можем. Только это... тачка-то у меня того, второй месяц в ремонте.
– А, после того столба, - понимающе ухмыльнулся начальник.
– Так в Тихвин автобусы ходят, с Обводного... Или, вон, электрички... Если что, командировочные выпишем сразу, раз такое дело. Да, - уходя, начальник обернулся, неодобрительно окинув взглядом кабинет, - коли этот черт Востриков придет, вы хоть карниз повесьте, а то у оперов проверяющий из Главка - вдруг и к нам заглянет, неудобно. Да и злой он, как сто чертей... Пока шел, кто-то из наших ему прямо на башку банку пивную кинул. Снайперы, блин...
– Ну, это опера, кто же еще-то... У них всегда из окон чего только не летит - то бутылки, то презервативы. А вообще...
– Олег Иваныч поднял указательный палец.
– Не хрен всяким там проверяющим под окнами шляться!
Появившийся к вечеру Востриков - маленький, худой, взъерошенный, чем-то похожий на трудного подростка - бросив презрительный взгляд на карниз, предложил приклеить его к обоям скотчем. Что и сделали.
А дело по лесу Олег Иваныч просмотрел за полчаса. Так, довольно бегло... Но уже и после этого было ясно, что ехать в Тихвин придется: нет допроса одного из свидетелей, сторожа леспромхоза, а его показания здесь будут в тему, других бы тоже передопросить не мешает, в свете новых, недавно открывшихся данных... ну и не хватает протокола осмотра орудия преступления - лесовоза "Урал" с фишкой. Всего их три, лесовоза. Два в деле имеются,
Аапчхи!
Прилепленный скотчем карниз с грохотом свалился на стол. Будьте здоровы, Олег Иваныч!
Он приехал в Тихвин около девяти вечера.
Выйдя из автобуса, вытащил из ушей наушники плеера и завращал головой, выискивая приятеля. Пассажиры на посадочной платформе - их было не так уж много - лениво ругали городские власти. Несколько поддатого вида парней вывалились из какого-то небольшого питейного заведения и, пошатываясь, поплелись вдоль по улице, в охотку - громко и весело - матерясь. Напротив питейного заведения росли несколько тополей - ветер играл белым невесомым пухом, нес его по площади, скатывая в мягкие шарики, швырял в лица прохожих. Под тополями, сидя на старых картофельных ящиках, лаялись, не поделив клиентов, торговки подсолнечными семечками...
И ведь хорошо лаялись, собаки, не просто так, с выдумкой. Да с такой... ну, блин! Ну, молодцы, бабки, просто виртуозы устного народного творчества!
Это ж надо!
Олег Иваныч восхищенно присвистнул.
Последний раз столь образную речь пришлось ему слышать лет пять назад, когда арестовывал Валеру Лошадь - знаменитого питерского ломщика, признанного Невским народным судом особо опасным рецидивистом еще в далеком семьдесят пятом году - завершающем году девятой пятилетки. Именно в этом году и привела мама юного Олега в фехтовальную секцию...
* * *
– Э, нет, сразу рапиру не хватай... Сегодня побегаем... Теперь - в первую позицию... Нога сюда... рука сюда... Да не этакой раскорякой... Вот! Уже на что-то похоже...
– ...держать легко и нежно, как полевой цветок! Что ты ее так судорожно хватаешь, Олежа? Это же рапира, а не курица, не улетит. Рапира легка и стремительна, клинок быстр и неуловим, бой - ураган! Рапира - основа тактики, фундамент мастерства... вашего мастерства, ребята! Кто спросил о шпаге? Да, шпага повеселее. Бой - как игра! Блеск, красота! Однако шпага не рапира. Тяжелей и массивней. Первое время у вас от нее руки отвалятся... Лет с пятнадцати шпагой начнем... Если доживете... Шучу... Прэ?
– Прэ!!!
– Алле!!!
На вокзальной площади вокруг торговок носились мелкие дети какого-то вполне бомжеватого вида. Дети клянчили семечки, попрошайничали и тоже ругались, не уступая в образности ни торговкам, ни, на взгляд Олег Иваныча, даже самому Валере. Лошади, а уж тот знал толк в матерщине.
Оранжевое остывающее солнце медленно катилось вниз, к зеленовато-пепельной полосе далекого леса. Меж лесом и автостанцией сквозь заросли кустов и деревьев кое-где проблескивала серебристая лента реки.
Из-за подъезжавшего к остановке автобуса выскочил, тарахтя, ярко-желтый ментовский мотоцикл. Промчался по улице, поднимая тучу пыли, и шумно затормозил напротив Олега. Усатый мотоциклист - Олег Иваныч сразу узнал Рощина - в темных противосолнечных очках и джинсах - приветливо махнул рукой и кивнул на коляску:
– Здорово, Иваныч! Немного задержался, оперативка, мать ее... Ну садись, садись, поехали!
Олег Иваныч хорошо себе представлял стиль езды бывшего мотокроссмена Рощина, а потому не торопился воспользоваться его любезным предложением. Лишь убедившись, что никакой другой милицейской техники поблизости не наблюдается, со вздохом полез в коляску.