Шпаги и шестеренки (сборник)
Шрифт:
– Это прекрасно звучит – воздушный корабль, летающий на коровьем дерьме! – воскликнул Конвей. – Восторг! Радость! Что бы мы делали только без этого термогена? А? Кстати, Сайрус, откуда он взялся, этот замечательный волшебный термоген? Я ведь помню, какие были паровозы моего детства. Пыхтели себе, мы с мальчишками на подъеме обгоняли паровоз вприпрыжку. В каждом доме были керосиновые фонари, а потом вдруг все будто сошло с ума. Я помню, как горели дома и гибли люди от взрывов этих самых обычных керосиновых ламп. Помню, как весь керосин было приказано сдать федералам, чтобы не дай бог ничего не произошло. Так что это было? Что? Что сделало этот мир
Инженер не ответил.
Свистел ветер в расчалках странной решетчатой мачты, стоявшей за навигационным постом на корпусе корабля. Был слышен рокот пара в паропроводах, мелко, еле заметно вибрировала площадка под ногами, доносился характерный звук работающих воздушных винтов.
А звезды были неподвижны, и корабль висел под ними, и люди молчали, начиная осознавать свою мизерность перед величием неба.
– Ни черта ваша наука не выяснила, – сказал печально Конвей. – Так, подлаживаемся под веянья времени и делаем вид, что так и было нужно, что только так и можно жить дальше. Давайте сделаем двигатель, работающий на бензине? Давайте! Только вот стенки в камерах сгорания нужно делать потолще, иначе они не выдерживают взрыва бензина, разлетаются в клочья! Ба-ам! Давайте поставим аппарат, извлекающий из бензина… из керосина… из нефти… термоген. Давайте! Только самый маленький такой аппарат должен быть размером с дом, со всеми теплоотводными трубками, вентиляторами, предохранительными клапанами… На кораблях, что на морских, что на воздушных поставить можно, на паровозы, или как там они будут называться в этом случае – нефтевозы? – только выигрыша нет никакого, паровой двигатель все равно эффективнее, надежнее и безопаснее. Мы привязаны к нему, к нашему волшебному паровому двигателю, а это значит, что ни к каким звездам мы не полетим. Не полетим и все тут!
– А зачем вам к звездам? – прозвучал из темноты голос Алисы. – На Марс хотите лететь? На Венеру? Вы же и туда потащите за собой злобу, ненависть, унижение, убийства, пытки… А если там, в других мирах, окажутся живые, разумные существа, то вы их превратите в рабов. И все будет продолжаться так же, как здесь. Вы потащите нашу цивилизацию к звездам, раздуете ее паром и термогеном на всю Вселенную, но это будет такое же скопище шовинистов, насильников, эксплуататоров, как и на Земле. И зачем тогда куда-то лететь? Вы имеете все, что вам нужно для счастья. У вас всегда под рукой есть те, кого можно унижать, угнетать, убивать…
– Если вы не помните, мисс Стенли, – сказал Бимон, – в Англии рабство было отменено в тысяча восемьсот тридцать четвертом году.
– Правда?
Все присутствовавшие ожидали, что Алиса сорвется на крик, как обычно, но голос ее был спокоен, только усталость и отчаяние сквозило в каждом ее слове:
– Это вы расскажите ирландцам, которые умирают с голоду уже несколько веков. Индийцам расскажите, здешним неграм… Они все свободны и независимы, джентльмены. Ваши женщины – и то не имеют почти никаких прав. Но вы хотите к звездам… Кто-нибудь из вас помнит, сколько человек было на «Бродяжке Салли»? Лейтенант Боул говорил. Запомнил кто-то из вас?
– Сто три человека, – сказал Дежон. – Сто солдат и три офицера, а что?
– А то, что на бронепоезде людей было больше, я посещала «Бродяжку Салли» в Кейптауне. Помимо команды там всегда были негры. Два-три десятка. Перенести тяжести, загрузить уголь, продукты и боеприпасы. Но наш милый лейтенант Адам Боул не счел нужным включить грязных нигеров в общее количество людей. Сто три человека и
– Огни справа по курсу, – выкрикнул матрос-наблюдатель.
Все повернулись вправо, подошли к поручню.
В темноте светились несколько желтоватых огоньков. Внизу, там, где звезд уже не было.
– Костры, – уверенно сказал Конвей. – С десяток костров. Как раз на сотню…
Конвей хмыкнул, пытаясь сообразить, как теперь нужно подсчитывать численность команды бронепоезда, чтобы не спровоцировать в очередной раз мисс Стенли.
Ветер, набегавший на площадку от носа корабля, стал тише – «Борей» снизил скорость. Все ожидали, что корабль направится к огням, но капитан, по-видимому, принял другое решение – «Борей» медленно поплыл, описывая дугу, в центре которой были огни.
– Вот так будем летать, пока не рассветет, – сказал Конвей, достал из кармана кисет и стал скручивать сигарету, даже не спросив разрешения у дамы. – Я бы тоже не лез на рожон…
– Но там же могут быть раненые, – возмутилась Алиса, возвращаясь к своей привычной роли борца против всех и всяческих несправедливостей. – Им, возможно, нужна помощь…
– Вот утром они ее и получат, – невозмутимо провозгласил Конвей.
Горизонт на востоке покраснел. Внизу еще была темнота, но с высоты в полторы тысячи футов было видно, как скользят над горизонтом легкие облака, отражая свет встающего солнца.
– Уже скоро, – сказал Егоров. – Меньше часа осталось, как мне кажется…
Конвей потребовал подзорную трубу или бинокль, и когда матрос принес трубу, американец попытался рассмотреть, что же происходит возле костров. Он опер руку о поручень, несколько минут смотрел в окуляр, потом выпрямился и разочарованно вздохнул:
– Костры. Людей не видно. Там какие-то сооружения…
– Старый кораль, наверное, – предположил Дежон. – Здесь было много поселений буров… до прихода негров.
– До возвращения, – поправила Дежона Алиса решительным тоном. – Негры не пришли сюда, они вернулись. Они жили здесь намного раньше, задолго до того, как сюда приплыли буры, а затем британцы. Это их земля.
– Это вы, милая Алиса, скажите Ретифу, – голос Конвей стал ледяным. – Расскажите, что негры были в своем праве, когда убили всю его семью. У буров очень большие семья, у Ретифа, насколько я знаю, было двенадцать детей. И ни один из них…
– Это не его земля, – со странными интонациями в голосе произнесла Алиса. – Они жили на чужой земле, а теперь лежат в чужой земле.
– И вам совершенно не жаль этих людей? Десятки тысяч буров, десятки тысяч британцев – они все погибли, почти никто не вырвался за последние два года отсюда, не пришел на побережье, чтобы рассказать о том, что именно здесь случилось. Их не вытеснили, не прогнали, их убили, – голос Дежона чуть дрогнул. – Не только мужчин, в конце концов, мужчины обязаны умирать ради своих семей, но женщины и дети…
Алиса не ответила – молча ушла с площадки.
– Вот такое нежное создание, – пробормотал Конвей растерянно.
Он уже привык к выходкам Алисы, к ее подчас странным, с его точки зрения, заявлениям, но он никогда не предполагал, что она может говорить такое… и таким тоном.
– Мне кажется, – сказал Егоров, – что нам нужно поговорить с капитаном. Было бы неплохо спуститься на землю, посмотреть на все это вблизи.
– Если это люди с «Бродяжки Салли», а не чертовы негры, – заметил Конвей. – Это же могут быть негры, не так ли?