Шпаги и шестеренки (сборник)

Раткевич Элеонора Генриховна

– Отлично. Мы, немцы, очень любим детей Ганга. Скажите, пожалуйста, почему вы здесь и что вам нужно?

Казалось, юноша вновь растерял остатки решимости.

– Присаживайтесь, – подбодрил его хозяин дома.

Молодой человек безвольно рухнул на стул. Тот, к счастью, выдержал. Юноша заговорил.

– Я знаю, вы за людей. За простых людей. Вы защищаете. Ведь у вас «Союз справедливых». А тут сейчас со мной может свершиться величайшая несправедливость.

Карл и Фридрих вновь переглянулись. Официально «Союз справедливых» был отменен давным-давно, когда они расширили его, преобразовав в «Союз коммунистов». Но неофициально, только между собой, в своем самом узком кругу – человек десять,

не больше – «Союзом справедливых» они называли нечто вроде своей внутренней коммунистической полиции, позволявшей выявлять шпиков и провокаторов. Однако откуда об этом мог узнать этот случайный посетитель, перепуганный юноша? Провокация? Такая наглая, прямая? Непохоже. Специальные департаменты европейских монархов работают тоньше, аристократичней. Это не их стиль. Скорее в духе Бакунина. Хотя… Да нет, тоже как-то странно – с ним давно расплевались.

Так что? Кто? Зачем?

Не оставалось ничего иного, как внимательно выслушать этого сомнительного Дейла Рухтру. Энгельс сел в ближайшее кресло. Маркс – в свое привычное, рабочее. Схватив первый попавшийся лист с политэкономическими формулами, перевернул его и изготовился делать пометки.

– Сам я не лондонец. Отец мой уехал отсюда на север.

Карл и Фридрих вновь понимающе глянули друга на друга. «Парень – шотландец» – одновременно щелкнуло в головах.

– Однако здесь остались мои родственники. Дядюшка Дик, тетушка Аннет, дядюшка Генри… Впрочем, он – нет… Ну да, в общем, дядюшка Дик и тетушка Аннет. Видите господа, я абсолютно открыт перед вами.

Для поддержания хорошей атмосферы слушающие кивнули головой.

– Полгода назад я впервые приехал к ним в Лондон, поскольку давно мечтал об этом. С другой стороны, конечно, мама… Тем более, что с папой сейчас совсем уж, – юноша покачал головой, показывая, как скверно нынче с папой, и ища поддержку, по очереди заглянул в глаза собеседникам – Ну вы же меня понимаете?

На этот раз Карл и Фридрих качнули головой почти искренне. Что тут непонятного – у «папы» явно проблемы с алкоголем, или с картами, или с девицами, или с потерей работы, или, что, скорей всего, сразу с несколькими из названных компонентов в той или иной комбинации.

– Да, так я был здесь на Рождество.

– Позвольте узнать, где вы остановились?

– На Финборо-роуд, в студии дяди Дика. На каникулы я был везде-везде. В Соборе Святого Павла, смотрел коллекцию оружия в Тауэре. Совершенно был очарован… – юноша глубоко вздохнул, вспоминая свои ощущения.

– Чем, Тауэром?

– Нет, комнатой ужасов и статуями убийц в Музее Мадам Тюссо.

Маркс улыбнулся, а Энгельс негромко скрипнул зубами.

– Тут же рядом был, в Зоологическом саду, как раз передвижной зверинец приехал. Ходил в Хрустальный дворец, ну знаете, его для Всемирной выставки паровых самодвижущихся аппаратов построили, – юноша замолчал, не в силах припомнить самое важное. – А ну да! В театр ходил. Три раза! Генри Ирвинг – это такой Гамлет…

– И, очевидно, вы тут еще с кем-то познакомились кроме Гамлета. Вы же не только с родственниками общались?

– Да, да, конечно. Помните, зима была холодная. А я люблю спортивные занятия. Привык как-то. И мне как раз коньки подарили. Мороз ударил быстро, Темза очень хорошо замерзла, гладкая такая.

– Да и от Финборо-роуд это недалеко, – Энгельс продолжал мягко подсказывать правильное направление беседы.

– Вот-вот! Там я познакомился с замечательной компанией: Джесси, Гарри и Лоу. Джесси…

– Нет-нет, дорогой Дейл, давайте оставим девушку на закуску, – сказал Мавр, отчасти плотоядно.

– Да. Хорошо… Лоуренс – хороший, симпатичный парень. Высокий, русоволосый, с серыми глазами. И лицо такое, знаете, что называют «настоящий англичанин».

Он великолепно ездил на коньках. И это понятно, поскольку жил на Чизуик-Молл. Вышел из дому, нацепил коньки и катайся. Главное, чтобы Темза не подвела – замерзла. А вот у Гарри техника намного хуже. Однако у него была какая-то особая ловкость. Не знаю, как это точнее назвать – физиологическая пронырливость, что ли. Гарри вообще весь такой, резкий, порывистый, темноволосый.

– А где он жил?

– Где живет Гарри, я не знаю. Он не говорил. Но я так понял, что где-то там за рекой подальше. И Джессика. Ирландская красавица. Белокурая, с рыжинкой, светлоглазая. У нее с папой дом напротив дома Лоуренса – на Чизуик-Эйот.

– Насколько помню, – сразу уточнил Энгельс, – это небольшой остров на Темзе.

– Да, островок.

– И там можно ставить дома. Он же пойменный? Наверное, часто и далеко затапливается.

– Можно. Там есть возвышение. И даже руины старинной церкви. Так что и раньше можно было… А это у вас такое впечатление, оттого что сейчас остров зарос травой, ивняком. И кажется всем чем-то таким, очень ненадежным. Вот, кстати, Джесси с отцом этим и занимаются: травой, ивняком. Траву заготавливают для скота. А из ивняка плетут корзины. Очень хорошие.

– Сами? Или берут рабочих?

– Нет, что вы. Ну то есть, рабочие у них есть. То есть был. Один, в смысле, рабочий. Тиббот…

– Юноша! Дорогой Дейл, позвольте вас прервать, – не выдержал системный Маркс. – Я вижу, у нас есть взаимное доверие. И разговор заходит далеко. Давайте далее придадим вашему рассказу более стройный вид. Для начала кроме имен ваших знакомых узнаем над-имена… черт, как это по-английски – фамилии всех героев. А потом вы подробней расскажете про остров.

– Про островок… Да, да. Хорошо. Значит, Лоуренс Редроуз. Гарри Бекинсейл. Он говорит, что его предки лорды, но я сомневаюсь. У меня мама тоже, знаете ли… Ой, нет, извините, про маму не надо. Отца Джессики звали Патрик Кэйси. А его рабочий, кузнец – Тиббот Кейн. Мистер Кэйси – гениальный инженер. Он создал чрезвычайно эффективные корзиноплетущие машины. Три штуки. Вручную только прутья заготавливались – работали он, Тиббот и Джесси. Но и тут мистер Кейси разработал прутьезаготовительные аппараты. И Тиббот месяц назад уже должен был начать работу по их изготовлению и сборке. Но тут произошел большой скандал. Я не знаю подробностей. Но как-то, когда Гарри и Лоу куда-то отошли, Джесси рассказала мне, что Тиббот в обход патента продавал инженерные секреты отца конкурентам. Поэтому мистер Кэйси выгнал его с работы, не выплатив последнего оклада.

– Это произошло зимой?

– Нет, я же сказал – уже сейчас, летом. Когда все началось, все разрушилось. Сначала уволили Тиббота. Они вообще едва не подрались. А кузнец, это знаете ли… Но потом стало еще хуже. Исчезла Джесси…

– Дейл, скажите, вам Джесси очень нравится?

– Конечно, – ответил юноша, не раздумывая. – Она всем нравится, она не может не нравится…

Карл заговорщицки посмотрел на Фридриха. Тот в ответ строго нахмурился, мол, нечего намекать на Лиззи: «Это моя персональная ирландка. И я в данном случае ее обсуждать не намерен». Тогда Карл вновь повернулся к их гостю:

– То есть Гарри и Лоу тоже были ею… очарованы?

– Не уверен, что Гарри может быть очарован кем-то, кроме шиллингов и пенсов, не говоря уж о фунтах. А вот Лоу – да. Он смотрел на Джессику совершенно по-особому. А она… Мне иногда казалось, что Джесси так же, по-особому смотрит на меня. А иногда, что на Лоуренса.

– А на Тиббота?

– На Тиббота? Нет! – Дейл рассмеялся.

– Молодой человек, боюсь, что вы еще недостаточно часто общались с женщинами, чтобы смеяться так сразу. Подумайте чуть дольше и тогда ответьте.