Шпана и первая любовь 1
Шрифт:
Монро сидела на коленях Жаворонка. От мыслей про трупы он вздрогнул, прижался к шелестящей куртке Полины, постарался спрятаться от холодного разгулявшегося ветра. Сидели молча, задумчивыми лицами касались ночи. Редко перекидывались фразами, изредка целовались взасос. Димке казалось, что сейчас задохнётся и, к негодованию подруги, резко отрывал губы от её рта, отворачивал лицо. И вообще – опостылела. Жаворонок уловил собственную мысль, что Монро ему прилично поднадоела: разонравилась, расползлась как молодая свинка.
Небо заволокло чёрными тучами и, казалось, улица темнотой поглотит неприкаянных. Свет единственного неразбитого
Жаворонок, состроив кислое лицо, левой ладонью мял под курткой упругие груди Монро, правую – спрятал от ветра под юбку. Он не понимал – к чему Полина несёт весь этот бред. И вообще – он ещё, типа, подросток и слушать рассуждения совершеннолетней девки ему как-то было не в надобность. И если нашла или приметила кого-то и хочет с ним серьёзных отношений, то всегда пожалуйста. Жаворонок пожал плечами, губы расползлись в кривой ухмылке с примесью лёгкого презрения: «Никто не против. Молоко выпито, шкура снята, а мясо съедено. Давно пора сменить пластинку. Слишком заездил».
Пока Монро рассуждала, Жаворонок развернул её к себе спиной, поставил коленями на песок возле лавки. Задрал юбку и резким движением приспустил трусики. Полина продолжала говорить, не обращая внимания, что ею вертят будто куклой, и замолчала, томно охнув в момент, когда Жаворонок начал «грешить».
Димке не хотелось долго гулять. Закончив любовь – этим словом Полина называла интим и научила его также выражаться, – Жаворонок предложил закончить прогулку, сославшись на то, что после вчерашней гулянки как-то не по себе, плохо и муторно на душе и в теле.
– И это на сегодня всё? – искренне удивилась Монро. – Жаворонок, что с тобой? На тебя как-то не похоже.
– Хочешь, обижайся, – Димка, будучи на полголовы выше Полины, смотрел исподлобья, – но сегодня я пас. – Он прищурил один глаз, сильно искривил губы, показывая, что ему очень плохо.
Полина беззвучно усмехнулась над его гримасой и поцеловала в губы.
– Не обижусь, ты же знаешь.
Жаворонок и Монро обнялись, направились к железнодорожному переезду, огибая по тропинке бетонный забор стадиона. Через десять минут они подошли к пятиэтажке, где жила Полина. Целый час она не отпускала Димку, зацеловывала возле своего подъезда. Жаворонку надоело терпеть пыточные лобызания. Он заметил, что Монро нервничает в замешательстве, словно хочет что-то сообщить, но не решается.
– Говори, не менжуйся. – Жаворонок прищурил глаза, провёл языком под нижней губой. Во рту пересохло, мучила жажда. – Хочешь неприятное сказать?
– Понимаешь?.. – Полина потёрла указательным пальцем бровь, нервными движениями рвала старый билет за проезд в автобусе. – Хотела. – Она поджала губы, вздрагивая ресницами.
– Хочешь расстаться? – Димка приоткрыл рот и задвигал челюстью из стороны в сторону.
Монро нервно улыбнулась, взъерошила его волосы, привстала на носочки и поцеловала в лоб.
– После. Позже. – Она прикоснулась губами к щеке Жаворонка, на глазах появились слезинки. – Мне в институт, в другой город. Жить в общежитии. Когда мы будем видеться?
Полина развернулась, быстрыми шагами направилась к подъезду.
Дверь закрылась. Жаворонок плюнул вслед:
– Ну и вали.
До первого сентября оставалось три дня,
Жаворонок не спеша шёл по дороге, приближался к углу пятиэтажки. Мысли далеко и невозвратно умчались от Полины. У него давно на примете новая девчонка. Девятиклассница. Красавица шестой школы. Жаль, что не вместе учатся. А то бы давно окрутил миниатюрную конфетку. В конце июля Жаворонок столкнулся с красавицей в дверях хлебного магазина и предложил донести сумки до квартиры. Девчонка не отказала. Расставаясь, Димка намекнул, что не последний раз видятся. «Надеюсь», – такой, кажется, он услышал ответ.
Возле первого подъезда из-за кустов вышли двое парней. Старше Жаворонка на два года, и он их очень хорошо знал: враги – в полном понимании этого слова.
«Совсем страх потеряли, – пронеслась мысль в голове Димки, сердце сильно забилось о стенки грудной клетки. – Свободно расхаживают по нашим улицам».
Руки Жаворонка машинально потянулись в карманы брюк за ножом. Кулаки упёрлись в ткань пустых карманов. Димка с досадой вспомнил, что нож потерял. Позади раздалось шарканье подошв об асфальт. Он хотел обернуться, но его опередили – сильные руки толкнули в спину к подъезду.
– Что, приплыли? Совсем по беспределу живёшь? – Говоривший парень перекидывал нож из ладони в ладонь.
Жаворонок не понимал, за какие такие деяния кидают предъяву. Перебегая глазами от одного к другому, он старался вспомнить, что же вчера пьяным натворил и как-то не припоминалось. Он оказался зажат к дверям подъезда. Двое, которые толкнули в спину, из карманов брюк вынули ножи. Жаворонок понял, что здесь сейчас не шутят. Не пугают – будут резать. Он дёрнул ручку двери на себя, ворвался в подъезд, почувствовал острую боль в пояснице.
– Помогите, помогите, убивают! – закричал Жаворонок. Он нёсся вверх по лестнице в надежде, что парни испугаются крика, не последуют за ним. Да и вдруг кто-то из жильцов не из пугливых, откроет дверь. Правда, надежды мало. Точнее – нет совсем. Но надо хотя бы что-то делать!
Четверо парней не отставали, тыкали перед собой ножами, попадали Димке то в ногу, то в ягодицу, то в спину.
Жаворонка охватил нешуточный ужас. Он понял, что это конец – смерть без шанса. Даже если кто-то откроет дверь, даже если преследовавшие парни остановятся, даже если вызовут скорую помощь – ему ничем не помочь. Слишком много глубоких ран, слишком много вытекло крови. Жаворонок чувствовал – силы иссякают, жизнь покидает. Эх, был бы нож! И тогда развернулся, и кинулся бы на врагов, ухватился за одного и резал бы его и резал, до тех пор, пока чувства не покинули. Унёс бы одного с собой в могилу. Не так обидно было бы.
Оставался пятый этаж. Последняя искорка надежды теплилась и кричала, что хочет жить. Вдруг всё-таки случится чудо. Но, если там сейчас никто не откроет – его добьют десятками жалящих ударов грозной стали. Жаворонок забарабанил кулаками в дальнюю дверь, взывая о помощи, и получал глубокие ножевые раны в спину.
И всё-таки дверь открылась – когда Димка упал на колени, без чувств уткнувшись в неё лбом, а четверо парней стремглав выбегали из подъезда. В квартиру Жаворонок ввалился мёртвым, заливая пол кровью. Он так и не понял, за что с ним так обошлись: не избили, не подрезали, а казнили.