Шпион ее Величества
Шрифт:
– Значит, это он, Самагита, - глава одной из крупнейших "триад" казался невозмутимо спокойным, будто речь не шла о судьбе его дочери.
– Кто он? Возможно, я смогу помочь Мари.
– Сначала скажите, зачем вы хотели меня видеть, потом я подумаю, сумеете ли вы мне помочь.
Блейду пришлось смириться.
– Тогда я прошу вас дать слово, что это останется между нами.
– А почему вы уверены, что я его сдержу?
– Одни раз вы уже сдержали данное мне обещание, я не вижу причин не верить вам в этот раз.
Собеседник Блейда усмехнулся и хлопнул в ладоши. Как по волшебству перед ними возник
– Принесите доску для го, - он повернулся к Блейду.
– Вы ведь не откажете мне в удовольствии сыграть партию с вами? Правила еще не забыли?
Ричарду ничего не оставалось, как согласиться.
Его собеседник поставил на доску первый камень.
– Не правда ли, японцы извратили великую игру - они полагаются только на собственный расчет и этим прогневали Небо...
– Блейд обратил внимание, что фразу можно толковать минимум в двух смыслах.
– Ладно, рассказывайте, зачем пришли. Я даю слово.
И Блейд рассказал о складе номер 29.
Когда он кончил, половина камней была еще не выставлена, а доска, отодвинутая на край стола, лежала забытая обоими.
– Человек, который заправляет всем этим делом - Самагита Хироши. И с ним я встречаюсь завтра... Значит, он намерен использовать мою дочь в качестве козырной карты.
– Тон его оставался спокойным - утверждение, и только.
– Кто такой этот...
– Самагита? Так его звали лет тридцать назад, Сейчас он предпочитает называть себя Исихиро Мацумото. Любит, когда его называют "Сегун"... Контролирует деятельность половины тайных обществ Японии, Филиппин, Тайваня... Очень сильный человек! В свое время он был военным атташе и вицеконсулом Империи в Маньчжоу-Го...
– Простите, это имеет отношение к делу?
Собеседник Блейда, будто не слыша вопроса, продолжал:
– А меня тогда звали Тон Вонг, и я был полковником контрразведки президента Чан Кай-ши...
Блейду казалось, что он вместе с Вонгом погружается в воспоминания четвертьвековой давности. Он ощущал позор "тридцати трех требований" к Китаю... Видел оккупацию Шанхая японцами. Чувствовал радость при известии, что американцы остановили продвижение Империи у Мидуэя... Казалось, он даже был свидетелем того, как японские офицеры ломали свои мечи, не желая признать капитуляцию.
Но Вонг говорил и о другом: как отступали горными тропами верные своему президенту и генералиссимусу войска, терпя поражение от армий "Великого Кормчего", которому помогал "Большой Брат" с севера. О том, как гибли от голода и мороза семьи офицеров, во время "броска через Гималаи" в Бирму и Таиланд...
– Хватит... Воспоминания могут дать похмелье, но не напоят страждущего.
– Это что, опять Конфуций?
– Нет, на этот раз - мое...
– Вонг усмехнулся.
– Итак, я рассказал то, что вам требовалось; теперь я прошу вас о помощи. Если Хироши смог буквально за несколько часов найти меня, значит где-то поблизости есть его глаза и уши. И мне некому тогда доверять...
– его глаза впились в темные зрачки Блейда.
– Вы поможете мне? Хотя бы как разведчик разведчику?
– Если вопрос идет о жизни и свободе вашей дочери...
– Вы должны освободить ее завтра, в течение часа, пока я разговариваю с Мацумото. И привезти сюда.
– Чем я смогу распоряжаться?
– Любые деньги. Любые люди. Но никто,
– А вы не думаете, что за ночь может что-то случиться?
– Зачем Ему выкидывать свою козырную карту...
– Я согласен, полковник Вонг.
26 мая, Сингапур, склад э 29
Блейд проверил своих людей, за прошедшие часы они уже стали для пего "своими".
Около стойки бара, глядя в стакан, устроился Пак - этот молодой стройный кореец больше всего походил на студента. Мало кто знал, что он являлся одним из лучших в Сингапуре специалистом по взрывному делу. Рядом с ним сидели Чак и Лин - братья, полубирманцы - полу-непонятно-кто. Однако оба имели коричневые пояса у-шу. По тротуару прохаживался у небольшого грузовичка Джек-малаец и личный водитель Вонга. Где-то на улице еще трое изображали случайных прохожих.
Пак поднял трубку телефона; ему должны были позвонить, когда начнется встреча главарей крупнейших "триад". Блейд спокойно докурил, вышел из бара и уселся за руль машины. Теперь по плану у него было еще минут десять. "Линкольн" Блейда развернулся и поехал по Мати-Кампан в сторону выезда на загородное шоссе.
Машину он оставил там же, где и прошлый раз; потом, стараясь остаться незамеченным, пробрался на складскую площадку. Она была пуста. Спрятавшись за кирпичной оградой, разведчик взвел курок "кольта" и расслабился, глядя на бег секундной стрелки,
План был рассчитан на то, что если девушку стерегут, то со стороны открытой складской площадки охрана будет минимальной. А с противоположного направления сторожей отвлечет группа Пака.
Секундная стрелка совпала с нулем, и Блейд услышал звук слабого взрыва - сигнал, рассчитанный скорее на то, чтобы встревожить охрану. Он неторопливо двинулся к складу. Впереди послышались выстрелы, но Ричарда это не беспокоило; сейчас он превратился в автомат, в машину для убийства, способную стрелять на бегу, в прыжке, стоя, лежа, с колена или с упора. В несколько секунд он преодолел открытый двор и юркнул за одну из бетонных колонн. Пули врезались в асфальт у ног - видимо, его засекли. Разведчик прыгнул в сторону, перекатился и встал, прижавшись к стене склада.
Он старался разглядеть что-нибудь сквозь оконце, но не смог; тогда, ударом рукояти выбив стекло, Блейд скорчился у стены и замер. Выстрелов не последовало. Уже не опасаясь напороться на засаду, Ричард высадил раму, поморщился, ощутив порезы от стекол, и прыгнул внутрь.
Быстро сориентировался. "Сфотографировал" опасные точки. Прислушался. Никого! Абсолютно никого! Комната была пуста.
Он уже был готов проверить другое помещение, когда дверь в него стала открываться. Блейд поискал глазами укрытие, заметил картонные коробки, сложенные в углу. И уже из-за них наблюдал, как Лин, настороженно осматриваясь, входит в комнату.
На улице уже стонали и выли полицейские сирены.
26 мая, "Хилтон-Сингапур", номер 441
Примерно это же время
Она видела свои руки и ноги, но не чувствовала их. Мари Вонг просидела привязанной к стулу уже шесть часов - с тех пор, как ее увезли со склада. Охрана успела смениться, а ее выручало только спасительное забытье. Когда она начинала опасно свешиваться со стула, кто-нибудь из стражей вставал со своего места, чтобы грубо отхлестать ее по щекам и привести в чувство. Этого, впрочем, хватало ненадолго.