Шпион по найму

Скворцов Валериан

С этим сообщением он, конечно, и приехал. И ещё с предупреждением, которое сделал.

— Поэтому разговор на данную тему следует нетрадиционно глушить шумом воды. Как всякий мудрый начальник, ты подаешь пример преодоления стереотипов. Я горжусь тобой, — ответил я. — Скажи-ка… а нельзя ли повернуть генерала назад в Москву? Объяснив ему без обиняков, что разговоров здесь не получится, а ставка в игре, которую он затевает, его жизнь, и, как говорится, компетентным органам про это точно известно…

— Вариант обсуждался на

совещании в представительстве. Принимая во внимание характер генерала, можно предвидеть его реакцию. Он кто угодно, только не мямля… Потребует доказательств. А у нас лишь анонимка на руках. Генерал учинит разнос.

— Ужасы какие, — сказал я.

— Ты где был?

— Дышал воздухом, совершал оздоровительную прогулку. И под этим прикрытием плел паутину заговоров, простирал щупальца, вербовал слабохарактерных, провоцировал вражескую агентуру на промахи и все такое…

В дверь постучали.

— Войдите, — распорядился Шлайн.

Где начальник, там и его кабинет, даже если это номер пансионата. Впрочем, расходы за жилье несет он…

Буфетчица внесла поднос с помидорными салатами и картофельными, судя по их цвету, котлетами. У Ефима случались диетические припадки.

— А, Вэлли, здравствуйте, — сказал я. — Вы, что же, выполняете заказы в мое отсутствие?

— Господин назвался вашим издателем. Я подумала, что немножко подхалимажа с моей стороны не помешает. Господин издатель попросил эти блюда.

Она старалась держаться подчеркнуто сухо. Мы вступили в сговор, считала Вэлли, и должны скрывать это. Вчера вечером я расспрашивал её, есть ли в пансионате нескромные девушки. Для писательского вдохновения.

Когда она вышла, я рассказал Ефиму о девушках.

— Не работай под дурачка, — назидательно изрек он, снова зависнув на дверном косяке.

И тогда я дал себе волю. Подошел к Ефиму и нос к носу, словно старослужащий салажонку, рявкнул:

— За мной ваши не ходят?!

Он снял руки с косяка.

— Ты заметил?

Усевшись за журнальный столик, неловко согнувшись, он разминал и перемешивал котлеты с помидорами, создавая в тарелке розоватое месиво.

— Они ждали в буфете, здесь. Ночью открывали «Форд». Утром смотрели в бинокль, как я прогуливался вдоль моря, с балкона второго этажа… Ветром с одного унесло кепку… Один высокий с белесыми бакенбардами, второй ернический и корявый, с такими же. Прохаживался с финскими санями, загрузив в них бутылки, и делал вид, что знаком со всем побережьем.

— Не думаю, чтобы это были наши.

— Другим рановато объявляться. Вчера я никого не притащил за собой. Я уже сказал тебе русским языком: они ждали здесь. Заранее знали, что меня поселят в этом пансионате, здесь, в Лохусалу! Кто мог предупредить их об этом, кроме тебя?

Ефим пожал плечами.

— Проверю… В Москве, конечно, знают, что ты со мной. Но знают те, кто не имеет отношения к приехавшей в Таллинн бригаде. Я считаюсь советником

главы представительства «Балтпродинвеста». Я присутствую на обсуждениях заинтересованных лиц, в курсе общих действий специальной группы, но — и только. И хотя к… к специальным мерам обеспечения безопасности действующей агентуры отношения не имею, все же проверю. Повторяю. Не думаю, что это наши. Хотя они и знают о тебе. И про то, что ты здесь.

— Предупреди тогда и наших и не наших сразу. Следующий раз придется изыскивать средства на финансирование прощания с останками героев… И не разводи философию о профессионализме, о смене методов и прочем. Ты знал, Ефим, о хвосте? Да или нет?!

— Еще будут жалобы? Стоять смирно!

Он захохотал, допил кьянти. Я прикончил свое. Отнес тарелку с нетронутыми картофельными котлетами в ванную и соскреб их вилкой в унитаз.

Ефим протянул мне, словно официанту, свою опустошенную тарелку и, когда я уже взял её, бросил туда комок бумажной салфетки.

Кожаное пальто оказалось ему до пят и коротким в рукавах. Картуз «а-ля Жириновский» налез до бровей в стиле крутого пижонства.

— Связь прежняя, — сказал Ефим, запрокинув голову, чтобы видеть меня из-под козырька. — Через Велле. При крайних обстоятельствах приезжай в представительство «Балтпродинвеста», как писатель ты можешь привлекаться для нужд общественных связей… У нас пять дней. Работай спокойно, но и не теряй времени.

Заносчивость и начальственный гонор в очередной раз прикрывали шлайновскую растерянность. Она уже становилась постоянной вводной. Моего оператора не считали нужным ставить в известность о наружном наблюдении за мной, его агентом. Пророчество Марины сбывалось.

Ефим шмыгнул в ванную и выключил воду. Пополоскал воздух у дверей волосатой ручищей и ушел, не оглядываясь.

Вернув в буфет тарелки, я купил у Вэлли бутылку бренди и спросил, где у них котельная.

— Там вы не найдете нескромных девушек, — сказала она, хихикая.

В перенатопленном подвале квадратное туловище с животом, распиравшим оранжевый комбинезон, переминалось в растоптанных ботинках без шнурков. Переплетение обернутых фольгой труб отрезало от туловища голову и руки. Я достал из кармана бутылку бренди, и человек незамедлительно предстал в полном комплекте. Круглую голову покрывала кепка козырьком назад, лапищи имели продолжением гаечные ключи.

— Друг, — сказал я. — Нужны литр-два касторового масла и алюминиевый лист полметра на полметра. За мной не заржавеет.

— Будет, — сказал слесарь. — За мной тоже не ржавеет.

Я верно перевел напрямую с русского. Глагол ему понравился. Бутылка перешла в нужные руки.

«Форд» не открывали. Обломок спички остался на порожке не потревоженным.

Я вытащил комканный авиабилет из кармана, присел под багажником машины и, приложив бумажку к выхлопной трубе, отпечатал гарью её диаметр.