Шпион по призванию
Шрифт:
– Нужно нечто большее, чтобы превратить девчонку в женщину, – фыркнул Роджер.
– Возможно, но себя ты тоже не можешь причислять к мужчинам.
– Смогу через несколько недель, если только…
Джорджина широко открыла глаза;
– Что ты имеешь в виду?
– О Боже! – вырвалось у Роджера. – Как бы я хотел остаться мальчиком и вернуться в Шерборн! – Внезапно он закрыл лицо руками.
– Роджер, дорогой! – Джорджина обняла друга за плечи и положила его голову себе на колени. – В чем дело? Расскажи мне. У нас ведь никогда не было и, надеюсь, не будет секретов друг от друга.
Чувствуя лбом мягкое бедро
– Конечно, расскажу, – пробормотал он. – Не бойся, я не собираюсь разреветься. Просто я напуган и сержусь на себя за это.
Джорджина отпустила голову Роджера, но, видя, как он взволнован, стиснула его руку, словно помогая собраться с силами, и скомандовала:
– Ну-ка, выкладывай все!
Роджер проглотил слезы, которых не смог добиться от него ни Ганстон, ни отец, и поначалу бессвязно, но постепенно все более и более последовательно стал рассказывать о событиях вчерашнего дня и о страшной судьбе, которая ему грозила.
Джорджина молча смотрела на Роджера, давая ему возможность облегчить душу, пока он не умолк.
– Это чудовищно, Роджер! – воскликнула она. – А ты не можешь обратиться к матери и попросить ее образумить твоего отца?
Роджер пожал плечами:
– Отец для матери больше, чем Бог. Она любит меня, но не станет вмешиваться, да и вступись она за меня, это ни к чему бы и не привело.
– А другие родственники?
– У меня их нет – разве что родственники со стороны матери, которых я никогда не видел. Мой отец, как и я, был единственным ребенком в семье.
– Но ты ведь не можешь подчиниться его воле?
– А что еще мне остается?
– Не знаю, дорогой, но у меня просто кровь кипит от такой несправедливости.
Почти час они обсуждали ситуацию, но так и не пришли ни к какому решению. Солнце поднялось высоко, его лучи падали на каменный купол башни, делая комнату душной и тесной. Поднявшись, Роджер открыл одно из окон и, сбросив куртку с длинными рукавами, повесил ее на спинку стула.
Воцарилось молчание. Ветер стих, и снизу не доносилось ни звука. Роджеру показалось, как часто бывало раньше, словно он находится в другом мире, никак не связанном с повседневной жизнью. Легко ощутить себя почти что Богом, находясь на высоте, откуда люди, работающие в полях, выглядели пигмеями. Время словно остановилось, и разговор, которого так страшился Роджер, казался по-прежнему отдаленным, несмотря на упорно поднимающееся к зениту солнце, которое спустя несколько часов так же упорно будет клониться к закату.
– Роджер! – внезапно заговорила Джорджина. – Тебе остается только одно – бежать.
– Что?! – Он изумленно уставился на девушку. – Бежать? Как? Куда?
– Романтичные юные болваны всегда бегут в море, – заявила она. – Так почему бы тебе не убежать от него?
– Но куда я могу бежать? – пролепетал Роджер.
Джорджина раздраженно тряхнула черными локонами:
– Мир велик, а ты силен и здоров. В летние месяцы мог бы пожить с цыганами в лесу или добраться до Лондона и найти там какую-нибудь работу.
– Нет, – мрачно покачал головой Роджер. – Ты предлагаешь чересчур крутые меры – такое лекарство может повредить почище болезни. Так я потеряю все – в том числе маленькие преимущества, которые дает мне происхождение и образование. Между тем я твердо решил добиться чего-нибудь достойного,
– Я не предлагаю тебе убежать навсегда – достаточно месяца или двух, пока не исчезнет угроза. Возможно, твоему отцу дадут новый корабль и прикажут отправляться в плавание.
Роджер впервые серьезно задумался над предложением Джорджины, Он пересек узкую комнату и снова сел. рядом с ней.
– Это другое дело, – пробормотал он. – Но лес отпадает. Египтяне могли бы принять тебя, но не меня, решив, что я послан шпионить за ними.
– Тогда отправляйся в Лондон. До него менее сотни миль – ты мог бы дойти туда пешком за неделю.
– Да, но у меня там нет ни единого друга, нет даже знакомого.
– В прошлом месяце я бы назвала тебе кучу своих знакомых, но сейчас город пуст, как барабан, а все мои друзья вернулись в сельские дома. Но ты симпатичный парень, Роджер, и быстро найдешь людей, которые будут рады тебе помочь.
– Боюсь, ты веришь тому, чему хочешь верить, – уныло произнес Роджер. – Конечно, обеспеченные джентльмены легко заводят друзей, но ведь мне придется уйти с пустыми руками. Бедняки живут трудно, и выжить им порой удается за счет других. Я не знаю никакого ремесла и могу работать разве что писцом. Через неделю я буду голодать.
– Чепуха! – сердито бросила Джорджина. – Было бы желание. У тебя есть пара рук, которые можно использовать самыми разными способами.
Живое воображение Роджера снова заработало вовсю. Он никогда не был в Лондоне, но достаточно о нем знал, чтобы понимать, что позолоченный мир, в котором Джорджина резвилась несколько недель, весьма далек от того, в каком рискует оказаться молодой человек, не имеющий ни денег, ни покровителя. Старый Бен, слуга Бруков, родился в Лондоне и часто рассказывал Роджеру жуткие истории о долговых тюрьмах в Ньюгейте, Флите и Бедламе, где сумасшедших, которые бьются головами о стены и едят грязную солому, показывают каждому, кто заплатит сторожу шиллинг. По рассказам Бена Роджер хорошо представлял себе шумные и зловонные переулки, в которых шныряют проститутки и воры, поджидающие какого-нибудь сельского простака, чтобы обчистить его карманы.
– Нет, – подумав, сказал он, – у меня не хватит духу отправиться в Лондон.
– Тогда броди по деревням, – ядовито посоветовала Джорджина. – Сейчас разгар лета, и тебе не повредит сон под изгородями.
– Мне нужно не только спать, но и есть; не могу же я все время выклянчивать кусочки хлеба. Повторяю: я не владею ремеслом и к тому же не настолько силен, чтобы работать с утра до ночи. Будь у меня деньги, чтобы некоторое время обеспечивать себя едой, я, может быть, и рискнул, но у меня нет ни пенни.
– В этом я могу тебе помочь, – охотно вызвалась Джорджина. – Конечно, мой выигрыш на скачках ушел на тряпки, как и деньги, которые папа мне выделил на три месяца. Но у меня есть безделушки, которые потянут на солидную сумму, ты можешь взять их и продать в Уинчестере или Саутгемптоне.
– Я не могу взять твои драгоценности, – возразил Роджер.
– Не будь дураком! Я же не отдам тебе самое ценное, но в шкатулке, доставшейся мне от бабушки, полным-полно старых побрякушек, которые я не надену ни за что на свете. Тем не менее они золотые, и в городе за них можно получить неплохие деньги.