Шпион вышел вон
Шрифт:
После этого спуститься в бункер под этим бункером, – говорит голос.
И найти там дипломат, взять его, и выйти, – говорит голос.
И двигаться по направлению Кишинева, – говорит голос.
Не обращая внимания на горящие обломки разбившегося самолета президента РФ, прибывающего в Молдавию с официальным визитом, – говорит голос.
Здесь выходишь на Зойку, – говорит голос.
Входишь в контакт, – говорит он.
Докладываешься и как три сестры, – говорит голос.
Вишневый ебана блядь сад, – говорит голос.
В Москву, в Москву, – говорит голос.
Все ясно, Коль? – говорит голос.
А ты Зойка, – говорит голос из Зои, обращаясь к Зое.
Кончай блядь
Товарищ генерал твой китайский раскусил тебя, – говорит он.
Мне источник из синтоистов слил, – говорит голос.
Чумозы их в провинции Ли Мы Ца прессуют, – говорит он.
…как расово чуждую религию, – говорит он.
Вот шаман блядь мне и нажаловался, – говорит он.
Ну что, – говорит он.
Задачи ясны, цели поставлены, удачи, ребята, – говорит голос.
Так победим? – говорит он.
БЛЯ, – говорит отец Николай.
Ебать мой лысый черап, – говорит он.
Блядь ДА!!!! – говорит он.
Содрогается, схватив Зою за голову. Тишина. Утробный голос из девушки.
Что, Танька твоя не умеет так, поди? – спрашивает она.
Общий план двух силуэтов. Зеленая антенна, соединяющая фигуры, гаснет. Крупным планом – лицо Зои…
…отъезд камеры. Мы видим Зою, стоящей на коленях перед товарищем генералом из Китая. Тот, застыв, держит руки на голове девушки. Зоя, отстранившись, встает с колен. Она выглядит, как китаянка. Товарищ генерал, не шевелясь, смотрит перед собой. Зоя слегка толкает его локтем, и он падает набок, со снятыми штанами.
Зоя, подойдя к зеркалу – разворот камеры, она смотрит в нас, – и широко раскрывает рот. Сует туда руку (всю кисть!) и что-то достает.
Мы видим на ее ладони скорпиона.
ХХХ
Некоторое время мы не видим ничего, кроме белого света.
В то же время, мы слышим голоса, которые принадлежат различным людям, и они (голоса) очень Экспрессивные, можно сказать даже, что у каждого из них свой характер.
По счету, получается, восьмой, а если каждый в рот по осьмушки присуне…? – говорит один.
Да ебись оно в рот, чтоб я в следующем году на себя эту хуету бумажну… – говорит второй.
…им и говорю, если вы, хуесосы, без нас можете, то с хуя ли я на спецпайке трети… – говорит третий.
Стал бы платить за каждый, если в восьмом заезде ставки снизились на поту… – говорит четвертый.
Так и сказал, сколько волосне на манде не виться, все одно хуй под машинку, – говорит пятый.
Ну, не скажи, на каждый отдел если по отдельному ПиСи (так и произносит – В. Л.), – говорит с сомнением второй.
Так и отчислит, с хуя ли ему жопу рвать, если он на пятом окладе третий хуй без соли дое… – говорит с завистью первый.
Постепенно белый свет пропадает, мы видим просторное помещение с белыми стенами (отсюда и свет), оно очень напоминает лабораторию из рекламы стирального порошка («здесь специалисты нашей компании день и ночь не спят, чтобы у вас была возможность вдохнуть запах свежего луга из трусов вашего Любимого», видеоролик на сайте журнала «Elle» – прим. В. Л). Она слишком чистая и ухоженная для того, чтобы быть лабораторией, ведь ученые – всем извечные свиньи, которые никогда не убирают за собой и даже задницу себе подтереть баз лаборантов
На столе, – на штырях, – торчат шесть отрезанных человеческих голов.
Они разговаривают между собой, хихикают, перемигиваются, в общем, ведут себя, как нормальные человеческие головы, будь те прикреплены к нормальным же человеческим телам.
От каждой головы к включателю тянется шнур. Стол оплетен проводками, на нем много кнопочек, колбочки с физиологическим раствором, в которые (колбочки) воткнуты соломинки, и головы время от времени, подвигав губами, и поработав языками, умудряются всосать в себя эту трубочку, чтобы подкрепиться. Еще до того, как пронырливый и надоедливый читатель педераст и любитель Стругацких успеет подумать, что все это очень напоминает ему сцену из какой-то советской фантастики, облюбованной этими господами, как кусок дерьма – мухами, мы видим крупный кадр книги, небрежно брошенной на стул у стола. На ней нарисована голова на столе. Мы видим название.
«Голова профессора Доуэля».
Камера возвращается к столу, и мы видим головы снова. Камера показывает их по очереди, как футболистов сборной, которые, не зная слов национального гимна, делают вид, что очень напряжены и взволнованы (хотя на самом деле всю ночь перед матчем курили кальян и бухали, а поступили бы вы иначе на месте людей, ставших долларовыми миллионерами просто за то, что пинают на виду тысяч кретинов кожаный мяч? – В. Л.). Они все замолкли. Смотрят сейчас внимательно перед собой. Головы, при жизни, совершенно очевидно, принадлежали каким-то фрикам. Бородатые, волосатые… Внезапно в третьей по счету голове мы узнаем директора радиостанции «Эхо Москвы», Бенедикта Ерофеева. Камера возвращается ко второй голове, это – голова сатирика В. Шендеровича. Еще одна голова – лидера народных протестов Навального. Еще одна – телеведущей Ксении Собчак. Две бородатые головы – медиа-персонажей Пархоменко и Шамиля Басаева. Замыкает шеренгу голова актера Садальского.
Мы видим таблички под каждой головой.
…ович….. едиктов…» написано на них.
Внезапно головы начинают водить глазами, как делают пациенты по просьбе врача офтальмолога и невропатолога («смотрим на кончик карандаша… а почему вы вертите головой, а не глазами? Наверное были травмы головы?» – В. Л.). Вверх, вниз, влево, вправо…
Внезапно замирают.
Камера резко разворачивается.
Мы видим перед собой человека, пытавшего олигарха в одной из палат Кремля. Он невысокий, русоволосый, начал лысеть. У него внешность типичного советского разведчика из книг Юлиана Семенова и кинофильмов, поставленных по книгам Юлиана Семенова. Мужчина одет в костюм, смотрит на часы – почему-то на правой руке, – и говорит:
Кхм, кхм, – говорит он.
Добрый гмм день, – говорит он.
А что читаем, интеллигенция, – говорит он.
Наклоняется к стулу. Берет книгу. Говорит: