Шпионка, пришедшая с севера
Шрифт:
Они еще немного побродили по парку. Таня наслаждалась жизнью. Пусть и несколько однообразной, пусть и в окружении людей, которые не понимают ее.
Ее мысли занимал Игорь. Несколько раз во время разговора с ним Тане казалось, что молодой человек хочет ей что-то сказать, но не решается. Неужели она ему нравится?
Татьяна столько раз рассматривала себя в зеркале.
Она так похожа на покойную мать, которая в свое время считалась одной из самых красивых женщин столицы.
Нет, определенно у нее есть все основания
Следующая неделя была посвящена подготовке приема во дворце великого князя Клода-Ноэля. Алла буквально достала всех постоянными придирками и претензиями. Виктор Викторович, обычно спокойно относившийся к капризам жены, на этот раз не выдержал:
— Алла, почему ты считаешь, что я должен заказывать тебе платье в Париже? У тебя и так полно тряпок.
Чемоданы не помещаются в твоей комнате, а ты требуешь от меня платье от кутюр.
— Я хочу выглядеть на уровне, — заявляла Алла. — Виктор, ведь ты не можешь пренебрегать престижем страны. Что подумают, если я буду плохо выглядеть?
Нас просто засмеют.
Таня при всей своей антипатии к мачехе не могла не признать, что та обладала отменным вкусом. Однако если учесть, какое количество денег, по большей части государственных, она тратила на одежду, косметику и парикмахера, то становилось ясно, почему Алле удается выглядеть просто потрясающе.
Накануне приема нервозность в посольстве достигла апогея. Алла, измучившая всех просьбами, приказами и наставлениями, носилась по верхнему этажу с перевязанной головой и причитала:
— У меня разыгралась мигрень, боже мой, как же я смогу завтра показаться во дворце. Я не могу заснуть, у меня будут мешки под глазами. Виктор, ну сделай что-нибудь. Где врач?
Посольский медик, добродушный, с седой бородкой, в который раз вздыхал и пытался втолковать Аллочке, что нужно немного успокоиться и дать другим возможность прийти в себя.
— Как я могу успокоиться, если она сожгла мое платье! — Алла картинным жестом указала безупречно отманикюренным пальцем на одну из горничных. — Как можно доверять таким балбескам, они ничего не умеют!
Таня не сомневалась, что горничная намеренно испортила платье мачехи, от этой мысли становилось как-то веселее.
— Я не могу, Виктор, я умираю, подайте мне чай из лекарственных трав, и поживее!
Виктор Викторович закрылся в кабинете и никак не реагировал на сумасшедшие выходки жены. Тарарам продолжался до половины четвертого, когда Алла наконец улеглась отдыхать. Посольство, похожее на растревоженный улей, постепенно приходило в себя.
Трезвон будильника заставил Таню проснуться в половине седьмого. Она уже отвыкла подниматься в такую рань. Алла, свежая, похожая на сказочную фею, умывшуюся водой из розовых лепестков, уже крутилась перед гигантским овальным зеркалом, которое она специально выписала из Венеции — разумеется, за счет
— Скажи мне, что я великолепна, — потребовала она от мужа.
Таня с сожалением отметила, что за две недели, которые они находились в Бертране, отец постарел на несколько лет. Ему необходимо отдохнуть от Аллы.
— Ты великолепна, моя дорогая, — произнес Виктор Викторович. — Но почему мы должны подниматься так рано, прием назначен на полдень, еще масса времени. До княжеского дворца рукой подать, всего полкилометра.
— Ты что, не могу же я, жена советского посла, идти пешком! — в ужасе воздела к небу руки Алла. — Виктор, как ты можешь. Я распорядилась подать лимузин. Так, я должна немедленно принять ванну.
Она скрылась из виду, а через несколько секунд ее недовольный, похожий на скрежет пилы голос вновь прорезал воскресную тишину:
— Боже, идиотки, кто же посмел напустить такую горячую воду в ванну? Ты что, хочешь, чтобы с меня слезла кожа? И где пена, я тебя спрашиваю, остолопка, куда подевалась пена?
Из ванной комнаты вышла растрепанная горничная, которая бросилась к послу:
— Виктор Викторович, извините, но я не в состоянии выдерживать постоянные претензии вашей супруги. Я не ее камеристка, чтобы она меня таскала за волосы. Я буду жаловаться!
Полесский, который всегда очень щепетильно относился к подобного рода делам и предпочитал делать все самостоятельно, рассыпался в извинениях.
Горничная удалилась. Алла, завернутая в бордовое полотенце, появилась в дверях, сверкая глазами, как разъяренная фурия.
— Алла, прекрати, — сказал Виктор Викторович. — Ты ведешь себя, как взбалмошная американская миллионерша. Эти люди — сотрудники посольства, они не слуги, ты это понимаешь? Они не обязаны напускать тебе ванну и носиться вокруг тебя.
— Конечно же, мой милый. — Алла превратилась в карамельку. Она обняла мужа за шею и поцеловала в ухо. Виктор Викторович зарделся.
— Ну не при посторонних же, — сказал посол, пытаясь отстранить жену.
— Извини меня, мой дорогой, — произнесла Алла. — Я вся на нервах, но ведь я стараюсь для тебя. Я не хочу, чтобы на меня указывали пальцем и говорили: вот та самая русская, у нее перхоть, растрескавшиеся губы и платье, купленное в комиссионке.
Переубедить Виктора Викторовича не составляло труда. Всего пара минут, и он согласился с женой.
— Татьяна, — недовольным голосом произнесла Алла. — Ты решила, что наденешь? Ради бога, не думай, что я позволю тебе появиться в джинсах или страшной юбчонке, которую ты так любишь. Живо к себе в комнату. И хотя бы для приличия немного косметики, у тебя скверная кожа, прыщи на лбу, возьми у меня тональный крем.
Таня не на шутку обиделась. Кожа у нее вовсе не скверная, наоборот, бархатистая, и в помине нет никаких прыщей. Алле доставляло удовольствие шпынять падчерицу, особенно при отце.