Шпионка, пришедшая с севера
Шрифт:
— В итоге я сама чуть не убила ее.
Таня вытерла кровь. Кто бы мог подумать полгода назад, что она, тихая отличница Таня Полесская, будет драться в тюрьме с оголтелой бандой лесбиянок. Таня ощутила легкое опьянение от победы. Она бросила нож в грязное белье. Пиа присвистнула.
— Вот это да, Таня, это же нож Каролины! Ты сумела его отнять.
По прачечной пробежал легкий гул. Таня увидела, что в глазах большинства женщин, испытывавших непреодолимый страх перед Каролиной, засветилась надежда.
— Таня, неужели ты не боялась? — спросила одна из них, полная дама, сидевшая
— Страх испытывает каждый, — сказала Татьяна. — Но вы никогда не должны позволить ему побороть себя.
Вы ведь сильнее этой Каролины. Вас — почти две сотни, а у нее в подручных не больше пятнадцати человек. Да и то часть этих женщин стали ее «шестерками» по принуждению или считая, что смогут провести срок в тюрьме без особых проблем, если примкнут к ее банде. Вы должны дать Каролине отпор, ведь у вас получится.
— Но как мы это сделаем… — раздались голоса. — Каролина, она же такая сильная…
— Какая она сильная, я видела, как Полесская ее едва не прирезала, — сообщила одна из заключенных. — Каролина визжала, как недорезанная свинья, боялась, что Таня исполосует ей вторую щечку.
— А было бы прикольно, — со смаком произнесла Пиа. — У Каро появился бы второй шрам. Таня, я — с тобой. Ты права, Каролина всех терроризирует, мы должны дать ей отпор. Кто присоединится к нам?
— Работать, живо все по местам, чего столпились? — Грозный окрик надзирательницы привел всех в чувство. — А ну, живо!
— Мы об этом поговорим позднее, — сказала Таня, вновь беря тележку с грязным бельем. Она спрятала нож в карман. Он ей еще пригодится. — Каждый должен надеяться на собственные силы. Запомни это, Пиа.
— Я это знаю, — сказала девушка. — Но как ты ловко с ней расправилась, я бы никогда не посмела так сделать. Как ты смогла?
— Просто я очень хотела жить, — Таня не лукавила.
Ей не хотелось становиться жертвой сумасшедшей.
У нее впереди месть.
Каролина, пораженная тем, что Татьяна посягнула на ее власть, на время отстала, зато активизировалась Доминика. Вице-директорша еще несколько раз приглашала к себе Таню, однако та, наученная предыдущим опытом, каждый раз меняла бокалы с шампанским, то и дело выдумывая новый предлог, чтобы Доминика на несколько секунд удалилась или отвернулась. И каждый раз, опьяненная вожделением, Доминика безропотно выполняла то, что требовала Татьяна. Проходило немного времени, и Доминика под воздействием алкоголя, смешанного с убойной дозой наркотика, проваливалась в глубокий сон. В распоряжении Тани было несколько часов относительной свободы, которые она использовала для того, чтобы копировать чертежи Святой Берты и просматривать бумаги.
Она понимала, что вечно так продолжаться не может. Доминика каждый раз чертыхалась, обещала, что в следующий раз
Однако настал день, когда Таня, в очередной раз приглашенная в апартаменты Доминики, не смогла использовать прежний ход. Она планировала завершить копирование чертежа канализационной системы. Она уже представляла себе примерно, как может выглядеть ее побег. Самое важное — по канализации добраться до коллектора, который ведет непосредственно в бухту. На конце трубы стояла железная решетка с несколькими замками и, что самое неприятное, видеокамера. Однако стоило миновать этот форпост, и ты оказывался в морской воде. Всего два километра — и ты в Бертране. Все так легко, очень легко…
— Сегодня никаких выпивок, — сказала Доминика.
Она была облачена в бирюзового цвета хламиду и черный парик с вьющимися волосами.
— Но, Доминика, мне так хочется шампанского, — произнесла Таня. — Я так давно его не пробовала, прошу тебя…
— Нет, — отрезала вице-директорша, и ее горячая рука оказалась на груди Тани. — Мне надоело, что каждый раз я засыпаю, так и не добравшись до твоего сдобного тела, детка. Ты ведь понимаешь, для чего я тебя приглашаю.
Она с ревом бросилась на Татьяну. Липкие руки, жаркое зловонное дыхание, запах острого, как сыр, пота, перемешанного с французской косметикой, алчный взор, неопрятное тело. Таня испытала приступ тошноты.
Да и будь Доминика идеальных пропорций, подобно Венере Милосской, у нее не было ни малейшего желания становиться ее наложницей.
— Как же я тебя хочу, — трепетала Доминика. — Я вся извелась, Таня, неужели ты этого не понимаешь.
Ну быстрее!
Таня оторвала ее руку, которая, подобно щупальцу осьминога, прочно обосновалась на ее груди, и произнесла:
— Доминика, пойми меня, я не могу. Ну, ты сама понимаешь, у меня женские дни, только не сегодня…
— Я не могу ждать! — заорала Доминика и ударила Татьяну по лицу. — Нечего мне обещать, что завтра будет хорошо, мне нужно прямо сейчас!
Она попыталась сорвать с Тани тюремную униформу. Татьяна оттолкнула ее что есть силы. Вице-директор отлетела с софы, на которой она егозила перед Таней, и оказалась на ворсистом персидском ковре.
— Молодец, я люблю, когда меня бьют, я и сама люблю боль.
Доминика поднялась и проковыляла в спальню, откуда появилась с тонким хлыстом, который хранился в одном из ее шкафов. Она щелкнула им, как укротительница тигров.
— Ну живо, я тебя жду. Раздевайся, или ты предпочитаешь, чтобы я сама сорвала с тебя одежду?
Доминика не шутила, в ее глазах читались похоть и настырное желание овладеть Таней. Та не собиралась отдаваться Доминике.
— Ничего не получится, — ровным голосом произнесла Таня.
Единственное, о чем она сожалела, так это о копиях чертежей, которые она так и не успела завершить. Ну что же, значит, таково веление судьбы. Она задержится в Святой Берте еще на некоторое время. Но она не станет любовницей Доминики, как бы та этого ни хотела.
— Что значит — ничего не получится, — прохрипела Доминика, срывая парик. — Ты что, раздумала, детка?