Шпионская сага. Разлом

Кравченко Ольга

– Значит так, - Жан посмотрел на нее, потом на Макса. – Чтобы быть уверенными в своих выводах, мы отправили результаты послеоперационных обследований в Израиль, ведущему нейрохирургу мира Цви Раму.

– Там что-то серьезное? – Джоанна тронула Жана за локоть.

– Вся его ситуация серьезная. Поэтому прежде чем что-то говорить тебе и потом ему, мы должны быть уверены, что сделали все, что могли, все, что зависит от медицины.

Жан подошел ближе к Кристиану и внимательно посмотрел на показания приборов.

– Все стабильно и на данный момент ничто не мешает ему прийти в сознание. Так

что ждем, это тоже многое прояснит.

– Жан, - Джоанна подошла к нему, повернула его к себе, внимательно посмотрела в глаза, - скажи, ты сам что думаешь? Ты знаешь его лучше всех них, какими бы ведущими они ни были. Ты знаешь его характер.

– Давай все же подождем.
– Жан направился к двери.

– Ты не веришь в него?

– Верю. – Жан остановился в дверях, повернулся к ней.
– Если бы не верил, то сразу бы тебе сказал, что надежды нет. Что в лучшем случае он на всю жизнь останется прикован к инвалидному креслу. Но если есть хотя бы тысячная доля шанса, я должен об этом знать.

Джоанна лишь молча кивнула. Жан вышел из палаты. Джоанна вернулась в кресло, отодвинула остывший обед. Одри подошла и присела перед ней на корточки.

– Я не буду говорить, что понимаю тебя. Потому что никто сейчас не сможет тебя понять в полной мере. Но я знаю тебя. Знаю Кристиана. Вы будете пытаться использовать и нулевой шанс. Поэтому я, Макс… мы можем только обещать вам, что всегда будем рядом. Мы тут подумали… - Одри повернулась к мужу, Макс кивнул. – Мы решили переехать во Францию. Макс уже отправил заявление на увольнение. Мы хотим всегда быть рядом с вами.

– Ребята… - шокированная Джоанна переводила взгляд с Одри на Макса и обратно.

– Без работы я не останусь, - Макс поправил перепутавшиеся провода аппарата ИВЛ. – Но я не смогу жить далеко от него. Он мне больше, чем друг, больше, чем брат. Он - часть меня. И я должен быть рядом. Срывы будут. Я знаю. У него, у тебя. Ты не должна одна со всем этим справляться. Поэтому мы будем рядом.

– Спасибо… - Джоанна не знала, что еще сказать. Посмотрела на Одри, на Макса и снова придвинула к себе холодный обед. Она нужна ему. Впереди непростая борьба.

Как-то уже свыкнувшись и приняв происходящее, как неизбежное, Джоанна в какой-то степени даже успокоилась. Она понимала, что нужна будет Кристиану именно спокойная и уверенная в том, что они справятся с любой ситуацией. В тот день ответа из Израиля не пришло. Но Джоанна уже не вздрагивала из-за каждого открытия двери и не замирала при появлении кого-то из врачей. Сначала узнать врага в лицо, а потом уже думать, как с ним бороться.

Вечер следующего дня наступил незаметно, замаскировавшись под легкую облачность. По подоконнику застучали капли дождя. Джоанна приоткрыла окно, впуская свежий воздух, и задернула жалюзи. Макс и Одри ушли в кафе больницы поужинать. Она уже как-то привыкла к тому, что они все это время вместе с ней жили в палате, ночевали тут же.

Джоанна подошла и присела на кровать. Поправила подушку, коснулась рукой его лица. Задержалась на виске, заметила новые седые волосы, погладила, вдруг улыбнувшись. Наклонилась и поцеловала, запустив руку в волосы. Положила голову рядом на подушку и даже не сразу услышала, как открылась дверь. Лишь после тактичного покашливания поднялась и повернулась

на звук.

Жан стоял у двери и держал в руках папку. Одного взгляда на его лицо Джоанне было достаточно. Но на удивление она спокойно поднялась и подошла к нему.

– Убери, - просто сказала она, - я не хочу ничего знать. Мне плевать, что там написано, какой бы светила медицины это не сказал.

– Джоанна, - Жан дотронулся до ее руки, - ты должна знать, что…

– Я знаю одно. Я люблю его. Мы справимся.

– Ты понимаешь, что бывают ситуации, когда просто ничего нельзя сделать. Думаешь, мне хочется говорить ему, что он никогда, никогда не сможет ходить? Что ему придется свыкнуться с этой мыслью и научиться жить с этим?

– Жан, ты замечательный человек и врач. Но ты не знаешь его и меня так, как я. Если все и будет так, как ты говоришь, мы научимся жить с этим. Но никогда не перестанем бороться, каждый день, каждую минуту. Вместе.

– Ты удивительная женщина, - Жан покачал головой. – Прости…

Джоанна закрыла за ним дверь и облокотилась об нее лбом. И тут почувствовала на себе взгляд. Медленно обернулась, замерла.

И поняла – он слышал весь их с Жаном разговор.

========== Тебе, единственный… ==========

Глаза в глаза, ни одного слова за несколько минут. Она смотрела на него и не могла насмотреться, словно они не виделись целую вечность. Наконец, губы дрогнули, она наклонилась и прикоснулась к его губам. Он ответил мягко, нежно. И она тут же утонула в нахлынувшей любви, целовала его лицо и не могла остановиться. Уткнувшись ему в шею, легла на грудь, чувствовала, как она взволнованно поднимается. И тут его рука осторожно, неуверенно легла на ее спину. Он обнял ее, чувствовалось, что рука еще плохо слушается его. Он вцепился в нее, и это было самое сладкое прикосновения для нее сейчас.

Она обняла его, слезы сами собой покатились из глаз. Надо, надо собраться, он не должен видеть ее слез. Она нужна ему сильная.

– Джоанна…

Собрав себя в кулак, она подняла голову.

– Прежде чем ты скажешь какую-нибудь глупость, я хочу, чтобы ты усвоил одно. Что бы там ни говорили, какие бы приговоры не выносили, мы будем бороться. Мы. Все вместе. И сейчас, в эту секунду просто смирись с тем, что я с тобой. Навсегда. Помнишь, как обещали друг другу? Вместе и навсегда, в горе и в радости.

– Я не хочу быть тебе обузой…

Она не успела ответить.

– Все-таки сморозил глупость… - Макс стоял в дверях, за его спиной Одри. Подойдя к кровати, Макс присел на нее.

Кристиан повернул к нему голову.

– Значит, чтобы это было последнее в этом духе, что я слышал от тебя. Понял? – Макс жестом остановил порывавшегося что-то сказать Кристиана. – Мне, ей, - посмотрел он на Джоанну, - плевать, что там говорят врачи. Мы все и ты, прежде всего, мы землю зубами будем грызть, но ты встанешь на ноги. И даже не рассчитывай на жалость или послабления с моей стороны. Как только врачи разрешат, я намерен всерьез заняться тобой. И пусть сначала придется смириться с двухколесным средством передвижения, - Макс пожал плечами, - но я буду не я, если не сделаю все и даже больше, чтобы ты снова пошел. Ори, срывайся, посылай нас всех – делай, что хочешь, но ты пойдешь. Понял меня?