Шпионские и иные истории из архивов России и Франции

Черкасов Петр Петрович

Среди вопросов, которыми по должности занимался граф Павел Дмитриевич, были не только политические. Он, например, вел предварительные переговоры о возможности участия французского капитала, в частности банкирского дома Ротшильда, в финансировании строительства железных дорог в России, к чему проявляли растущий интерес французские деловые круги 228 .

Именно Киселев поставил перед князем Горчаковым вопрос о необходимости приобретения нового здания русского посольства в Париже.

228

См. его депешу с двумя приложениями («мемуарами») на имя Горчакова от 2 декабря 1856 г. // АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1856 г. Д. 151. Л. 305 – 324.

К просьбе графа Киселева в Петербурге отнеслись с пониманием, но средств на реконструкцию старого и тем более

на приобретение нового здания в то время изыскать не смогли. Лишь через десять лет, уже после отъезда Киселева из Парижа, русское посольство получит новое, более просторное здание – особняк д’Эстре, на улице Гренель 229 .

Одним из последних дел графа Киселева на посольской должности в Париже стало активное содействие в возведении русского православного храма вблизи знаменитой Триумфальной арки на площади Этуаль (Звезды).

229

В настоящее время там располагается резиденция посла России во Франции. Основное здание посольства находится по адресу бульвар Ланн, 40 – 50.

3 марта 1859 года посол России граф Киселев заложил первый камень в основание будущего православного собора в Париже. Спустя два с половиной года, 11 сентября 1861 года, он присутствовал на освящении этого храма.

Трудно сказать, чувствовал ли Павел Дмитриевич весной 1862 года, что его посольская миссия в Париже подошла к концу. Ничто, казалось, не предвещало грядущих перемен. В Петербурге, как он искренне полагал, им должны были быть довольны.

В Тюильри он всегда был желанным гостем. Император Наполеон и императрица Евгения неизменно свидетельствовали почтенному графу свое дружеское расположение. Самые добрые отношения связывали российского посла с министром иностранных дел Александром Валевским и сменившим его в январе 1860 года на Кэ д’Орсе Эдуардом Тувенелем.

Действительно, казалось бы, такой посол, как граф Киселев, был для императора Александра и князя Горчакова идеальной фигурой, своеобразным гарантом успешного продолжения сближения с Францией. Однако в Петербурге думали иначе.

В чем же дело?

А дело было в том, что к началу 1860-х годов там пришли к выводу: первоначальные надежды на Францию себя не оправдали. Да, Наполеон III оказал России эффективное содействие при заключении Парижского мирного договора в 1856 году. В дальнейшем он санкционировал определенное согласование французской политики с линией российской политики на Балканах. Но император французов не спешил исполнить главное свое обещание, данное Александру II, в частности, на их личной встрече в Штутгарте – содействовать отмене дискриминационных в отношении России статей Парижского мира. А именно этого Александр и его министр иностранных дел более всего ожидали от Наполеона, но тот всячески уклонялся от выполнения данного обещания. Зато он энергично добивался поддержки со стороны России в реализации своих планов в Северной Италии и в Германии, где намеревался «округлить» границы в пользу Франции.

Такая поддержка была ему оказана в 1859 году, в ходе франко-сардино-австрийской войны, в результате которой Франция получила Савойю и Ниццу. В 1860 году Россия, как уже говорилось, заняла позицию благожелательного нейтралитета по отношению к Франции в связи с военной операцией последней в Сирии.

Но и после этого Наполеон III не обнаруживал желания помочь России хотя бы в частичном пересмотре условий Парижского договора 1856 года.

На все запросы из Петербурга по этому поводу он давал уклончивые ответы, что в конечном счете привело императора Александра и вице-канцлера Горчакова к определенному выводу: реальной поддержки от Наполеона ожидать не приходится; соответственно и ресурс сближения с Францией исчерпан. Это убеждение к тому же подкреплялось фактическим поощрением французским правительством антироссийской деятельности польской эмиграции во Франции.

А граф Киселев продолжал убеждать царя и министра иностранных дел в обратном – в большом запасе прочности франко-российского сотрудничества, в искренности намерений императора французов в отношении России и ее государя. В донесениях и телеграфных депешах, направляемых Горчакову, он часто (пожалуй, даже слишком часто) рассказывал, с каким радушием его всегда принимает Наполеон, описывал откровенные и дружеские беседы с ним, свидетельствующие, по мнению Киселева, о желании французского императора развивать тесное взаимодействие с Россией.

Павел Дмитриевич не мог, конечно, знать, что его депеши из Парижа с некоторых пор читаются в Петербурге с возраставшим недоверием. На полях одной из них, относившейся к декабрю 1861 года, сохранилась карандашная пометка Горчакова на французском языке: «Все, что он здесь рассказывает, не имеет, на мой взгляд, никакого значения» 230 .

Первое время сам Горчаков

был сторонником сближения с Францией. Но когда ему стало ясно, что император французов действует исключительно в собственных интересах и не намерен помогать России в отмене или хотя бы ослаблении ограничений, наложенных на нее Парижским мирным договором, Горчаков изменил свое отношение к Франции и ее политике. Он сумел убедить в этом и императора Александра, подталкивая государя к мысли о необходимости замены посла в Париже, не желающего понять, что за ласковым обхождением с ним в Тюильри давно уже нет реального политического содержания, что его сознательно вводят в заблуждение, умело подпитывая франкофильские настроения семидесятилетнего Киселева.

230

АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1861 г. Д. 122. Л. 332.

«В Петербурге, – отмечал самый авторитетный биограф Александра II, – давно уже были недовольны Киселевым и помышляли об отозвании его из Парижа, находя, что посол “проведен” Наполеоном, и не полагаясь на его умственные силы, начинавшие, видимо, слабеть от старости» 231 .

Согласившись с мнением Горчакова, император Александр долго не мог решиться отозвать из Парижа «друга своего отца», как он аттестовал Киселева Наполеону III. Однажды, в 1856 году, ему не без труда удалось убедить заслуженного ветерана государственной службы сменить министерский пост на должность посла во Франции. И теперь, приняв решение, Александр попытался обставить отзыв Киселева со всеми надлежащими почестями. Отказ Павла Дмитриевича в 1860 году занять пост председателя Государственного совета раздосадовал императора, но он тогда не подал виду.

231

Татищев С. Император Александр. Его жизнь и царствование. М., 2006. С. 324.

И вот теперь, в мае 1862 года, последовал новый, более явный намек на желательность добровольного ухода посла. Не понять его означало бы потерять лицо, а этого граф Павел Петрович допустить не мог.

На прошении Киселева об отставке император написал карандашом для Горчакова: «Переговорить завтра. Во всяком случае, я хочу сохранить его на службе в звании Генерал-Адъютанта» 232 .

На это высочайшее пожелание, переданное в письме Горчакова, Павел Дмитриевич ответил, что не питает иллюзий относительно своего дальнейшего участия в государственных делах. «В их нынешней сложности, – писал он вице– канцлеру, – они требуют привлечения более молодых сил, чем те, которыми я располагаю…» Киселев поблагодарил министра за выраженные в его последнем письме добрые чувства к нему и заверил Горчакова в своем искреннем желании «сохранить и укрепить наши давние хорошие отношения» 233 . В тот же день (6 июня) Киселев отправил письмо на имя императора с выражением «глубочайшей признательности» за все оказанные ему «милости». «Мое намерение, Государь, – писал Павел Дмитриевич, – состояло в том, чтобы провести остаток жизни на покое, более соответствующем моему возрасту, нежели продолжение активной жизни. Благоволение ко мне, выраженное Вашим Величеством в милостиво адресованных мне пожеланиях, обязывает меня неукоснительно подчиниться им без всякого колебания и с благодарностью» 234 .

232

АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1862 г. Д. 110. Л. 423.

233

Там же. Л. 424 – 426. Киселев – Горчакову, 25 мая/6 июня 1862 г.

234

Письмо написано по-французски // Там же. Л. 430.

Одним словом, отставленный посол, смирив уязвленную гордость, согласился продолжить службу в качестве генерал– адъютанта, каковым он стал в далеком 1823 году, еще при императоре Александре I. Впрочем, в его нынешнем положении эта служба носила сугубо формальный характер и не потребовала даже пребывания в Петербурге. Киселеву милостиво было дано высочайшее разрешение на проживание во Франции.

Два дня спустя, 8 июня 1862 года, граф Киселев получил аудиенцию у Наполеона III, которому сообщил о своей предстоящей отставке и скором приезде в Париж нового посла, барона Будберга. Огорчение императора французов сообщенной ему Киселевым новостью было совершено искренним. В свою очередь, и российский посол был искренен в выражении признательности Наполеону за неизменное расположение и доброжелательность, проявлявшиеся к нему на протяжении всех шести лет его посольской миссии в Париже.