Шпионский Кёнигсберг. Операции спецслужб Германии, Польши и СССР в Восточной Пруссии. 1924–1942
Шрифт:
В сентябре 1939 года в ходе фильтрации подозрительного контингента, отбывающего наказание в польских тюрьмах, советскими контрразведчиками был обнаружен бывший резидент польской разведки Юрек фон Сосновски и немедленно направлен на Лубянку. По инициативе П. А. Судоплатова, считавшего возможным привлечения Сосновски к сотрудничеству с советской разведкой, во внутренней тюрьме НКВД начались его допросы. Советской разведке было известно, что, несмотря на ликвидацию нелегальной резидентуры Сосновски, часть его агентуры осталась неразоблаченной, и именно эта часть представляла особый интерес для советских разведчиков [215] .
215
Воскресенская З.Под псевдонимом «Ирина». М.: Современник, 1997. С. 53.
На
216
Ставинский Э.Указ. соч. С. 71.
Вот как описывала в своих воспоминаниях бывший сотрудник ИНО Зоя Ивановна Воскресенская допросы Сосновски: «— Скажите, как вам удалось завербовать жену ответственного работника министерства иностранных дел и заставить ее передавать вам для перефотографирования секретные документы мужа?
— Прошу прощения, но, увы, я этого уже не помню.
Присутствующий здесь же Василий Михайлович Зарубин говорит:
— Могу вам напомнить. Это была довольно хитрая операция. Вы дали объявление в газету: молодой, обаятельный, эрудированный иностранец желает познакомиться с дамой, владеющей французским, английским и другими европейскими языками, с целью приятного времяпрепровождения. Вы получили массу откликов и остановились именно на ней, выяснив, что ее муж, престарелый дипломат, не удовлетворяет ее интеллектуальных и иных потребностей. Вы предложили встретиться с ней, для чего использовали „линкольн“, который стоял в боксе у Вайсензее.
У Сосновски округлились глаза…
— Да, все это было именно так…»
В таком порядке в дальнейшем и проводились допросы Сосновски. Когда он, ссылаясь на свою забывчивость, отказывался отвечать на поставленные вопросы, следовали взятые из досье гестапо пояснения. Убедившись в том, что от сотрудников советской разведки ничего не скроешь, Сосновски дал исчерпывающие показания о своей прошлой деятельности в Берлине [217] .
Дальнейшая его судьба достоверно неизвестна. По некоторым данным, Сосновски умер в 1942 году в одном из советских лагерей [218] .
217
Воскресенская З.Указ. соч. С. 54.
218
Cwiek Н.S. 163.
А как сложились судьбы других участников этой запутанной истории? Агент-неудачник абвера Гриф-Чайковский после своего разоблачения был казнен за измену. Протце дожил до преклонного возраста и умер уже после войны. Заместитель резидента военной разведки в Вене Василь Дидушек в 1937 году был расстрелян.
Глава 4
Противоборство германских и советских спецслужб в Прибалтике
В межвоенный период деятельность германской разведки в прибалтийских государствах осуществлялась по двум основным направлениям, отражавшим заинтересованность руководства Германии в использовании геополитического положения Литвы, Латвии и Эстонии. Главным вектором внешней политики Германии в этом регионе была реализация планов в распространении своего политического и экономического влияния на эти государства, отражавших традиционную точку зрения руководства Веймарской республики и гитлеровского режима о Прибалтике как зоне государственных интересов Германии. Наряду с другими государственными и партийными институтами проводником такого влияния и выступали германские разведывательные службы. Это и было основным по значимости направлением их деятельности в регионе.
Второе направление заключалось в использовании возможностей прибалтийских государств для ведения активной разведывательной
Достаточно цинично планы руководства фашистской Германии в отношении Эстонии, Литвы и Латвии высказывал в мае 1939 года ответственный сотрудник МИД Петер Клейст: «В Прибалтийских государствах мы хотим достичь такой же цели (установление протектората) иным путем.
Здесь не будут иметь место применение силы, оказание давления и угрозы (экономические переговоры с Литвой мы ведем, соблюдая в высшей степени лояльность и любезность). Таким образом мы достигнем нейтралитета Прибалтийских государств, то есть решительного отхода их от Советского Союза. В случае войны нейтралитет Прибалтийских стран для нас так же важен, как и нейтралитет Бельгии или Голландии; когда-то позже, если нас это устроит, мы нарушим этот нейтралитет, и тогда, в силу заключенных нами ранее пактов о ненападении, не будет иметь места механизм соглашений между Прибалтийскими государствами и Советским Союзом, который ведет к автоматическому вмешательству СССР» [219] .
219
Накануне. Кн. I. Т. 1. С. 12.
Кроме, если так можно выразиться, «стратегических» планов Германии по установлению протектората в прибалтийских странах, существовало множество других проблемных вопросов, оказывавших влияние на характер прибалтийско-германских отношений.
Для того чтобы иметь представление о направлениях деятельности германских разведывательных служб в Прибалтике, вкратце охарактеризуем обстановку, сложившуюся в этих государствах в межвоенный период.
Как известно, после образования к началу 1920-х годов независимых прибалтийских государств, они, несмотря на декларированный суверенитет, постоянно оказывались в сфере влияния крупных игроков на «внешнеполитическом поле» в лице Франции, Великобритании, Германии и СССР. Их интересы в регионе в зависимости от политической конъюнктуры выражали различные политические образования в виде партий, союзов и т. д., ориентированные на то или иное государство.
Так, например, руководство правящего в Эстонии долгое время «Союза земледельцев» в лице Константина Пятса, Йохана Лайдонера и др. было ориентировано на Великобританию и США. Находившаяся в оппозиции к правящему режиму партия «вапсов» (Союз ветеранов освободительной войны), наоборот, в своих внешнеполитических «пристрастиях» отдавал предпочтение Германии.
В Латвии руководители «Крестьянского союза», «Национального объединения» и других политических партий до 1933 года также ориентировались на Францию, Великобританию и США. После совершившегося в 1934 году военного переворота, в результате которого было сформировано правительство Карлиса Ульманиса, внешнеполитические приоритеты Латвии изменились в пользу Германии. Это, конечно, не означало, что правительства этих государств являлись прямыми проводниками интересов Франции, Германии или Великобритании, потому что кроме тех или иных «пристрастий» на внешнеполитическую ситуацию в регионе оказывали влияние противоречия между всеми «игроками».
В межвоенный период, например, «камнем преткновения» в литовско-германских отношениях выступало достаточно неопределенное положение города Мемеля. Напомним, что по результатам Первой мировой войны Германия под давлением стран-победительниц была вынуждена отказаться от своих прав на Мемель и прилегающую территорию, ранее входивших в состав Восточной Пруссии. Город попал под контроль Франции, направившей туда воинские контингенты. В 1923 году, после организованного добровольцами «Шаулю Саюнга» (военизированная структура «Союз стрелков») «восстания», Мемель вошел в состав Литвы, «компенсировавшей» таким образом утрату Вильнюсского края, отошедшего к Польше. Естественно, что Германия никак не могла признать утрату своей исконной территории, но вплоть до 1938 года была вынуждена мириться с таким положением [220] .
220
Крысин М.Прибалтика между Сталиным и Гитлером. М.: Вече, 2004.
Объединяющим правительства Латвии, Литвы и Эстонии принципом во взаимоотношениях с СССР являлся ярко выраженный антикоммунизм, нашедший свое отражение в стойком неприятии всего советского. Антисоветизм был объединяющим прибалтийские государства фактором, оказывавшим влияние не только на внешнеполитическую деятельность, но и на работу их разведывательных служб.
Известно, что с начала 1920-х годов все крупные европейские страны использовали Прибалтику в качестве плацдарма для ведения разведывательной деятельности против СССР.