Шпионы «Маджонга»
Шрифт:
Десять метров до машущей руками фигуры в белом…
— Джинни! — закричал Чжао. — Джинни! — Все его мышцы внезапно отказались повиноваться и обмякли.
Цю схватился за руль обеими руками. Глядя в ветровое стекло, Чжао сумел крутануть баранку, но никак не мог заставить себя поверить в то, что он там видит. К автомобилю бежала Джинни Юнг, вскинув руки над головой. Ее бледное лицо казалось прозрачным в свете фар… И вдруг, с ужасающей внезапностью он сообразил, что уже не видит в ветровом стекле ничего, кроме темной ночи.
Чжао завыл.
Цю Цяньвэй крутанул руль
Вокруг Джинни уже собралась группа солдат. Она неподвижно лежала посреди проселка. Саймон Юнг стоял на коленях рядом с ней, и, когда он протянул руку к ее запястью, стараясь найти пульс, Цю инстинктивно понял, что ни пульса, ни сердцебиения не будет.
Но в последнее мгновение Саймон не сумел заставить себя дотронуться до тела своей жены. Он в ужасе подался назад и встал. Будучи не в силах плакать перед незнакомыми людьми, он отбежал на несколько шагов, закрыв лицо руками. Солдаты расступились, пропуская его.
Через какое-то время он совладал с собой и вернулся к телу на дороге. Спокойный голос у него внутри снова и снова повторял, что необходимо выполнить приготовления. Приготовления, приготовления. Когда человек умирает, необходимо соблюсти формальности. Кто-то должен сообщить детям. Конечно, это он должен сказать им. «Приготовления» — такое удобное нейтральное слово. Должны быть подписаны бумаги — это еще приготовления. Тело его словно оледенело и затекло от пережитого потрясения.
Саймон Юнг уселся на камни и взял в руку липкую ладонь жены, нежно растирая ее своими руками. Цю отошел в сторону. Он снова поднялся по склону к Роберту Чжао, стоявшему на коленях между двумя солдатами. Чжао посмотрел на него вопрошающими глазами, полными боли.
— Смерть, — лаконично сказал Цю.
Он щелкнул пальцами, и два «МАС-10» плюнули в Чжао огнем.
Когда выстрелы эхом прокатились по склону холма, Джинни Юнг открыла глаза и села.
— Что это было? — спросила она.
Двое солдат, отошедших на почтительное расстояние, не смогли скрыть своего изумления. Саймон уставился на жену, внезапно вернувшуюся из рук смерти, и открыл рот. Он не мог говорить.
Джинни повернула голову и, увидев мужа, снова спросила:
— Что это было?
— Джинни… с тобой все в порядке! Ты жива!
— Да, я жива. — Она смотрела на него, поражаясь его глупости. — Я споткнулась и потеряла сознание, и машина проехала надо мной.
Саймон прожил на Дальнем Востоке большую часть своей жизни. Общение с китайцами стало для него привычным делом. Он привык разбираться в небольших расхождениях, неизбежно возникавших в общении с людьми другого менталитета. Но, поскольку шок притупил все его чувства, он несколько секунд никак не мог сообразить, что должен понимать слова Джинни дословно: она
Но через какое-то время на Саймона все же снизошло озарение, и он громко захохотал от счастья.
Другой вид озарения пришел, когда люди Цю закончили подчищать все в доме Чжао и вокруг него. Это была замечательная работа. Не осталось никаких следов, говоривших о том, что у Чжао были ночные гости. Конечно, не осталось никаких следов и от самого Чжао.
Цю вышел из дома на террасу и обнаружил Саймона, опершегося о балюстраду и смотревшего в сторону Китая. Облака унесло прочь, и стали видны первые призрачные лиловые проблески великолепного тропического утра. Цю облокотился спиной о низкий парапет и закурил. Покурил примерно минуту в молчании и вдруг услышал, как Саймон спросил его:
— Где твои люди, Цю Цяньвэй?
— Они ушли.
— Я их и не видел, и не слышал.
— Хорошо.
— А Борисенко… Или как там его зовут. Вы нашли его?
— Нет еще.
— А найдете?
— Я не знаю. Надеюсь.
— А если найдете?..
Цю сильно затянулся.
— Мы убьем его. А сейчас, Саймон Юнг, я должен отвезти тебя домой. Нас ждет машина, но до нее надо немного пройтись пешком. Твоя жена уже там. Пожалуйста, побыстрее — уже поздновато…
Они спустились по лестнице на вертолетную площадку. От нее на юг отходила тропа, уводившая к Коулуну. Двое мужчин пошли по ней сквозь кустарник и примерно через метров пятьсот вышли на более широкую дорогу с гравийным покрытием, на которой стояла «мазда». Джинни уже сидела сзади. Саймон уселся подле, а Цю — впереди, рядом с водителем.
Цю сунул руку в карман куртки и достал лист плотной бумаги, сложенный вчетверо.
— Твой сертификат.
— Спасибо, — с трудом произнес Саймон. — Большое спасибо!
— Да чего уж там!
Когда машина тронулась, Саймон сунул сертификат в карман и, дотянувшись, похлопал Цю по плечу.
— А теперь что ты будешь делать? — спросил он.
— Я? Вернусь в Китай, конечно.
— Для очередного задания вроде этого?
Цю рассмеялся.
— Таких заданий, как это, просто не существует! Я поеду туда, куда меня пошлют, и буду делать то, что мне прикажут. — Он сделал грустное лицо. — Может быть, меня пошлют куда-нибудь в провинциальный университет, читать экономику. — Плечи его поникли, но он справился с грустью и продолжил. — А может быть и нет.
— Тебе не нравится быть полковником?
— Дело не в том, нравится мне это или нет. Я думаю, что я хорошо освоил свое дело, слишком хорошо, чтобы они теперь меня уволили.
— Когда мы снова встретимся?
Цю пожал плечами.
— Кто его знает?
Саймон стиснул плечо китайца, и тот вздрогнул.
— Мне очень жаль, что я использовал твоего сына таким образом, — произнес Саймон, немного помолчав.
— Да. — На мгновение сквозь любезную оболочку проглянула прежняя злость Цю. — И мне тоже. Может быть, время загладит воспоминания, Саймон Юнг, кто знает?..