Шпора дракона

Грабб Джефф

Джиджи стоял в саду, наблюдая, как мать Лледью в его экипаже отправляется обратно в храм Селины. «Она кажется очень милой. Она была хорошим» другом моим родителям. Все таки, как-то жутковато сознавать, что она была оборотнем. Хотя не страшнее, чем услышать историю про моего отца», — подумал Джиджи.

Он достал шпору из сапога и повертел ее в руках.» Должно быть, тетя Дора сейчас рвет на себе волосы, она боится, что я воспользуюсь этим. Или выдирает волосы Фреффорда за то, что он позволил

Кэт отдать шпору мне «.

Он вытянул вперед руку со шпорой.» Дракон, — подумал он. — Я хочу быть драконом «.

Он чувствовал, что ничего не изменилось. Он не превратился.

Не работает. Шпора, наверное, знает, что я в действительности не хочу быть драконом. Драконы — звери. Я не хочу быть зверем.

Я не отличаюсь от тети Доры. Я никогда не буду путешественником, как Коул.

Это не для меня».

Он направился к двери в кухню, чтобы войти внутрь, но мысль о том, чтобы вернуться в душный дом была невыносимой. А мысль о том, чтобы встретиться с Кэт и госпожой Раскеттл и объяснить им, что он не хочет быть драконом, была еще хуже.

«Пойду-ка я навещу Ромашку», — решил Джиджи.

Каждый раз, когда у него было подавленное настроение, забота о лошади всегда помогала ему выйти из такого состояния. Он зашагал к сараю и вошел вовнутрь.

Проникающего через окна было достаточно, чтобы смотреть, не зажигая фонарь. Хотя ему и понадобилось время, чтобы его глаза привыкли к полумраку после яркого солнца. Для начала она проверил свой кабриолет. Задняя ось стояла на козлах, а сломанное колесо было снято для ремонта. Картина, которая так испугала Пташку, была прислонена к стойлу Ромашки. Джиджи попросил Томаса оставить портрет здесь, пока не решит ее отреставрировать и заменить его раму.

Дворянин потянулся за щеткой, чтобы почистить Ромашку, как вдруг услышал где-то наверху приглушенные рыдания.

«Ого? — подумал он. Кто это плачет на моем чердаке?»

Пока Джиджи взбирался по приставной лестнице, что-то зашуршало в соломе.

Когда он добрался до верха, то заметил, что какая-то фигура отошла в тень. уловив отблеск желтого шелка и волосы цвета меди, он мгновенно узнал ее.

— Кэт? — прошептал он.

Послышалось сопение, но фигура не выходила из тени. Джиджи влез на чердак и пошел к волшебнице.

— Что случилось? — прошептал он.

— Ничего, — не поворачивая головы, ответила Кэт.

Джиджи сел на сено рядом с ней и нежно взял за плечи, чтобы увидеть ее лицо. Оно было мокрым, а глаза красными и опухшими от слез.

— Пожалуйста, скажи мне, что случилось?

— Ничего, — твердила волшебница. Ничего, из-за чего стоит плакать. Просто я была очень глупа. Хотела глупостей. Нужно прекратить. Не знаю, что со мной. Я никогда не плакала.

— Плакала. Прошлой ночью, когда ты испугалась, — напомнил ей Джиджи.

— О, — Кэт посмотрела на свои руки. Я забыла об этом. Ты, наверное, думаешь,

что я глупая, раз плачу.

— Нет, я так не думаю. Любой плачет. Это как в стихотворении: «У солдат есть свои страхи, а леди имеют право плакать».

Кэт зарыдала. Джиджи прижал ее к груди и нежно обнял.

— Ну, ну, не плачь! Мой маленький котенок, — прошептал он.

Кэт начала успокаиваться.

— Что так огорчило тебя? — спросил Джиджи.

— Ты такой хороший, — сказала Кэт.

— Я могу попытаться стать хуже, если от этого ты станешь хоть чуточку счастливее, — подзадорил ее Джиджи.

— Нет, ты не сможешь, — взглянув на него, заспорила Кэт. Ты даже не знаешь, с чего начать.

— Может быть и нет, — согласился Джиджи. — Ты не будешь больше плакать, если я сделаю еще что-нибудь хорошее? — спросил он.

— Например? — спросила Кэт.

Джиджи медленно поцеловал ее в губы. Пока она не заплакала снова, он поцеловал ее еще, но уже дольше.

— Ну, как. Это не привело тебя в еще большее уныние?

— Нет, — сказала волшебница. А не было ли это глупо?

— Нет, если тебе это понравилось, — сказал Джиджи.

— А если мне понравилось, я могу заплакать?

— Конечно, но мне больше нравится, когда ты улыбаешься.

Он начал снова целовать ее, но она отвернулась и заплакала.

— Кэт, что случилось? Дорогая, ты должна сказать мне.

Сквозь рыдания Кэт заговорила.

— Шут говорил мне, что плакать глупо, и целоваться глупо, и, другое, что я хотела, тоже глупо. Долгое время я верила всему, что он говорил, но ведь он врал?

— Шут — подлый монстр, — охотно согласился Джиджи, — и чем скорее ты забудешь его, тем лучше. Ты никогда больше не увидишь его.

— Ты не понимаешь. Он мой хозяин…

— Вздор. Тебе не нужен хозяин. Я могу защитить тебя.

Кэт отстранилась от Джиджи.

— Нет, Джиджи, ты не можешь. Дай мне закончить. Я должна тебе сказать. Он мой хозяин, и я боялась не выполнить то, что он приказывал мне.

Кэт колебалась, очевидно, боясь сказать ему, хотя ему следовало знать.

У Джиджи похолодело внутри от страха. Он сглотнул.

— Кэт, что ты сделала?

— Я вышла за него замуж.

Джиджи сидел ошеломленный. Огромное облегчение смешалось с резкой болью в сердце. Он не мог решить, с чего начать.

— Я не знала о том, что он убивал людей, — сказала Кэт.

Джиджи глубоко вздохнул и спросил.

— Ты любила его?

— Нет.

Джиджи выдохнул.

— Хотя это не важно. Я согласилась.

— Конечно это важно, а клятва, которую ты дала по принуждению, недействительна.

— Джиджи, он мне не угрожал. Я просто боялась его.

— Чего ты боялась?

Кэт пожала плечами.

— Что он продаст меня обратно в армию Зентильской Твердыни, превратит меня в одного из его зомби или скормит меня своим гулям.