Шрамы и песни
Шрифт:
— Шейн, я еду. Если хочешь остаться — оставайся.
Грейс вздрогнула от холода, включила печку и начала прогревать машину, после чего попыталась согреть руки. Она включила GPS и ввела адрес назначения. На улице усилился снегопад.
Я дернул свою дверь, и в тишине ночной раздался громкий хлопок от удара. Не успел я даже пристегнуться, как Грейс вдавила педаль в пол.
Перейдя на полный привод, он вытащила джип из сугробов; до нас донеслось завывание ветра.
— Похоже, ангелы устроили тот еще бой подушками! — нервно рассмеялась она.
— Бой
— Да, это старая поговорка, Коннер сказал так, когда той ночью пошел снег. Что такое? Не веришь во всю эту чепуху и в бабушкины сказки?
Она остановилась на красный свет и посмотрела на меня, ожидая ответа.
Я пожал плечами и посмотрел в заснеженное окно.
— Я особо не задумывался об ангелах, — сказал я. Они подлые, жадные, эгоистичные существа. Уж поверьте, я знаю.
Она въехала в туннель Линкольна, а выехала в еще более жуткую страну зимних чудес: по эту сторону туннеля снег не чистили. Наконец я пристегнулся, но все еще сидел на самом краю пассажирского сиденья, сжимая приборную панель так, что костяшки побелели. Я серьезно призадумался, не решила ли она нас угробить своим вождением по льду, когда машину сильно заносило. Я все время спрашивал ее, не желает ли она остановиться и найти безопасное место, чтобы переждать метель, но пропускала это мимо ушей.
У меня зазвонил телефон. Коннер.
— Мы доехали, а Итан с Алексом даже не придушили Такера и Блейка. Клянусь тебе, думаю, Итан собирается убить их. В общем, снежная буря нам теперь не страшна.
— Отлично, мы только что выехали из туннеля, так что мы не слишком от вас отстали.
— Шейн, говорят, что на I-80 нулевая видимость. Может, вам стоит остановиться где-нибудь. И ты получишь возможность поговорить с Грейс о вас. Признаешься в своих чувствах. Леа правда думает, что так тебе и стоит поступить. Что-то не так с Блейком и Такером, и Леа ведет себя до чертиков странно. Если у тебя действительно есть чувства к ней, то тебе нужно действовать решительно, приятель.
— Хотел бы я, старик, но она не остановится. — Я посмотрел на Грейс, которая переместилась на самый край своего сиденья, вглядываясь в лобовое стекло. — Думаю, она решила принести меня в жертву. Надеюсь, скоро увидимся. Пока.
— Пока, старик, осторожнее там, берегите себя.
Я выключил телефон.
— Они уже доехали. Коннер сказал, что ситуация на дорогах все хуже. Передают, что на I-80 нулевая видимость.
Крупные хлопья снега врезались лобовое стекло; дворники с трудом справлялись с этой атакой.
— Мы не можем повернуть назад. Все нормально. Посмотри, — указала она на почти непрозрачное лобовое стекло. — На дорогах не так уж плохо.
— Боже мой, ты пытаешься нас убить. Леа
Она закатила глаза.
— А ты не хочешь объяснить, почему едешь в такую сумасшедшую бурю к кому-то, с кем даже не хочешь быть? Или я ошибаюсь насчет тебя и Такера? Или Блейка, ты ведь понимаешь, что ты ничего не знаешь об этом парне, кроме того факта, что у него голубые глаза.
— Я не хочу быть с Такером. Дай мне сосредоточиться на дороге.
Вот дерьмо, о Блейке она промолчала. Я должен рассказать ей, какой он на самом деле — законченный долбанный наркоман.
— Грейс, послушай меня...
— Пожалуйста, Шейн, я не смогу вести машину, если заплачу.
Вот дерьмо. Я взглянул на нее: бледная, крепко, до побелевших костяшек, вцепилась в руль, прикусила нижнюю губу и, уверен, еле сдерживала слезы. Я не мог быть причиной этих слез.
Прислонившись к двери, я следил за тем, как она ведет машину. Спустя час я был вынужден кусать свои кулаки, чтобы не заорать о том, как сильно люблю ее. Меня убивало, что я не мог сказать ей этого, что умирал от желания быть с ней. Грейс могла заставить меня забыть. У нее была какая-то странная власть надо мной, она заставила меня пожелать остаться человеком, как и стать достойным ее мужчиной.
Из задумчивости меня вырвал явно кричащий голос сержанта Хартмана, который через устройство GPS указывал Грейс свернуть на первом же повороте, иначе он отвинтит ей голову и свернет шею, ВЫЫЫ-ПООЛ-НЯЯЯТЬ! Вот за подобные выходки я ее и полюбил.
Джип занесло, и он съехал с трассы и едва не попал в снежную насыпь. Я схватил руль, выкручивая его в заносе и каким-то образом умудрился выровнять машину.
— Черт, Грейс, отпусти газ! — Я выругался себе под нос.
Она тихо ахнула.
— Мы почти доехали, — сказала она. — GPS говорит, что мы будем там через три минуты. И, эмм, спасибо, что спас наши задницы, — засмеялась она, медленно съезжая на совершенно заснеженную дорогу.
И опять раздался визг сержанта Хартмана:
— Да вы каким местом больны, сосунки? У вас ровно три секунды, чтобы ко всем чертям покинуть этот автомобиль. Вы достигли вашего пункта назначения, вы, куски амебного дерьма! Выпол-нять! — За стеклом было белым-бело. Рот Грейс принял вид буквы «О», а глаза широко распахнулись от ужаса.
— Проезд к дому Такера прямо за этой главной дорогой, так что мы, вероятно, на въезде, — объяснил я.
В ответ на это она предложила выдвинуться прямо в это проклятое «белое озеро» и поежилась.
— Похоже, что дороги расчищают, — сказал я, смеясь. — Попытайся взять чуть правее. Так ты съедешь с главной дороги на случай, если другой проезд уже расчистили и его просто не видно.
Наверно, впервые за все время этой нашей якобы дружбы она послушала меня и проехала немного дальше, перевела рычаг в положение «парковка» и отпустила педаль тормоза.