Шри Ауробиндо. Биография. Глоссарий
Шрифт:
Тело Шри Ауробиндо хранило Супраментальный свет более 111 часов. [411]
9 декабря Мать заметила, что Свет стал отступать, и дала разрешение на похороны. Церемония похорон была простой, без религиозных обрядов, и золотое тело Золотого Пуруши вечером 9 декабря было опущено в склеп.
Мать сказала: «Люди не знают, какую огромную жертву принес он миру. Примерно год назад, во время какого-то разговора я заметила, что чувствую, как будто покидаю тело. Он проговорил очень твердо: «Нет, этого не может быть никогда. Если это необходимо для трансформации, то уйду я, а тебе придется довести до конца нашу йогу супраментального нисхождения и трансформации». [412]
411
«Как только он (Шри Ауробиндо) покинул свою физическую оболочку, Супраментальный Свет обрел постоянную обитель в теле Матери, начиная с головного мозга-разума». – (К. Д. Сетна. Видение и Труд Шри Ауробиндо).
412
Цит. по кн.: Нараян Прасад. Жизнь в Ашраме Шри Ауробиндо, с. 165.
«Наш
«Мы пребываем в Присутствии Того, кто пожертвовал своей физической жизнью ради более полного воплощения своего дела трансформации». (18.1.1951).
«Главная ответственность за то решение, которое Шри Ауробиндо принял относительно своего тела, кроется в недостаточной восприимчивости земли и людей. Но одно определенно: то, что происходило на физическом уровне, ни в малой степени не сказывается на истинности его учения. Все, что он говорил, – это совершенная истина, каковой и останется. Время и ход событий докажут это».
«Предаваться печали – значит оскорбить Шри Ауробиндо. Он с нами – понимающий и живой».
«Когда я попросила его вернуться к жизни, он ясно ответил: «Я оставил тело намеренно. Я не вернусь к нему. Я проявлюсь снова в первом супраментальном теле, сотворенном супраментальным образом».
«Господи, сегодня утром Ты дал мне уверенность в том, что пребудешь с нами до тех пор, пока не свершится дело Твое, не только как сознание, которое направляет и озаряет, но и как Динамическое Присутствие в действии. Ты недвусмысленно обещал, что весь Ты пребудешь здесь и не покинешь земную атмосферу, пока земля не будет трансформирована. Сделай так, чтобы мы были достойны этого Присутствия и все в нас впредь сосредоточилось на исполнении Твоей возвышенной Работы». (7.12.1950).
«Тебе, который стал материальным воплощением нашего Господа, Тебе наша бесконечная благодарность. Перед Тобой, кто сделал для нас так много, кто столько работал, боролся, страдал, надеялся и терпел, перед Тобой, кто наставлял нас во всем, подготовил и достиг для нас всего, перед Тобой мы низко склоняем голову и молим: не дай нам никогда, ни на мгновение, забыть о том, чем мы обязаны Тебе».
Мать – Ашрам
Мать – Ашрам
Написать полноценную биографию Шри Ауробиндо – задача не из легких, ибо он был не просто поэтом, патриотом и философом, но, прежде всего, выдающимся йогом. Что бы ни делал Шри Ауробиндо – писал или выступал с речами, – вся его внешняя деятельность обнажает пусть значительную, но все же лишь одну из граней его глубочайшей личности. Большая же часть его внутреннего мира, как у айсберга, оставалась скрытой. Именно поэтому он постоянно останавливал тех, кто пытался составить описание его жизни: Шри Ауробиндо слишком хорошо понимал, что его образ, невзирая ни на какие благие намерения его создателей, всегда будет неполным и односторонним. [413] К счастью, он сам описал несколько основных событий и случаев из своей жизни, а его ученики, сидя вокруг него и впитывая каждое произнесенное им слово, сохранили записи этих бесед. Кроме того, сохранились письма Шри Ауробиндо тем, кто часто обращался к нему с самыми различными вопросами по всевозможным темам, чтобы получить ответы, связанные со многими аспектами его садханы. Все эти материалы обеспечивают биографа необходимыми фактами, важность которых трудно переоценить. Что касается Матери, то о ней читатель, конечно, хотел бы узнать больше, поскольку ее жизнь неразрывно связана с Йогой Шри Ауробиндо, и сама она, фактически, стала основательницей Ашрама, носящего его имя; но с нею дело обстоит сложнее. Мы почти ничего не знаем о ранних годах ее жизни, связанной с внешним миром. Что же касается жизни внутренней, то сохранились некоторые описания Матери ее собственного опыта, а также отрывки из ее дневника «Молитвы и Медитации», исполненные духовных устремлений и реальных фактов ее биографии, которые беспристрастный искатель истины может использовать для своего духовного роста. Мать также часто беседовала с детьми – воспитанниками Ашрама, и эти беседы были записаны, а затем изданы отдельными книгами или опубликованы в журналах, которые выпускались в Ашраме. Из этих фрагментов и отрывков можно воссоздать, пусть хотя бы частично, историю, отражающую образ и деятельность Матери, обожаемой и глубоко почитаемой тысячами ее духовных последователей во всем мире. Мы уже знаем, что впервые Мать приехала в Пондичери в 1914 году; пробыв там около года, накануне Первой мировой войны она уехала во Францию и навсегда вернулась в Индию 24 апреля 1920 года. Во время своего долгого отсутствия она переписывалась со Шри Ауробиндо. Некоторые из писем того периода времени уже приводились нами в предыдущих главах. Мать была прирожденной оккультисткой. Известно, что когда ей было всего 12 лет, она уже увлекалась оккультизмом. В столь раннем возрасте, когда дети, как правило, боятся всевозможных домовых и страшилищ, Мать была абсолютно бесстрашной. Страх несовместим с оккультизмом, ибо в оккультной практике человек, покидающий свое собственное тело, остается связан с ним лишь тончайшей нитью. И если эта тончайшая связь окажется прерванной, человек подвергается смертельному риску.
413
«Я вижу, что вы настаиваете на биографии – так ли это в действительности необходимо и полезно? Попытка заведомо обречена на провал, поскольку ни вы, ни кто другой ничего о моей жизни не знаете: в ней слишком мало того, что можно увидеть «невооруженным» взглядом.
Вы дали своего рода отчет о моей политической деятельности, однако впечатление, которое он производит на меня и, я уверен, произведет на других, – это пылкий идеалист, яро устремленный к недостижимой цели (лупит головой о стену, что столь уж мудрым действием никак не назовешь), без чувства реальности и без ясного политического метода или плана действий. Подобная картина произведет сильное впечатление на практичных европейцев и заставит их заподозрить,
Шри Ауробиндо нередко упоминал об оккультном опыте и знаниях Матери. Так, он однажды заметил: «Х, возможно, ссылается на тот случай, когда Мать, которая в то время была в Алжире, воочию предстала перед кругом своих друзей, собравшихся в Париже, взяла в руку карандаш и написала несколько слов на листе бумаги. Удовлетворившись сознанием того, что такое возможно, она не стала развивать этот опыт дальше. Событие это относится к тому времени, когда она занималась оккультизмом с Теоном в Алжире. Явление материализации возможно, но оно трудно достижимо, поскольку требует редкой, предельной концентрации сил либо оккультного взаимодействия с витальными сущностями, способными осуществлять материализацию предметов подобно тому, как было с камнями, которые каждый день падали в доме для гостей, где мы жили. Ни в первом, ни во втором случае это не было чудом. Однако заниматься этим каждый день так, как предлагаете вы, едва ли возможно и бесполезно с духовной точки зрения, поскольку эти способности принадлежат не духовному плану сознания, а оккультным ментальным и витальным силам. Подобное превратило бы Йогу скорее в демонстрацию оккультизма, чем в процесс духовного преобразования». [414]
414
Шри Ауробиндо. Мать, с. 372.
Возможно, здесь самое время привести рассказы самой Матери о некоторых ее экспериментах и опытах:
«В возрасте семи лет я не умела ни читать, ни писать, поскольку никто меня этому не учил. Но я уже с четырех лет начала предаваться самосозерцанию, то есть заниматься своей йогой. У меня был небольшой стульчик, на котором я обычно усаживалась неподвижно, погружаясь в медитацию. Я чувствовала, как сверху на меня изливается ослепительный свет, вызывая некоторое смятение в моей голове. Понятно, что я тогда ничего не понимала: я была еще не в том возрасте. Но постепенно начала осознавать, что мне предстоит совершить грандиозную работу, о которой никто еще не знал… Однажды, когда мне было семь лет, я шла по улице со своим старшим братом и, заметив огромную вывеску, спросила его, что там написано. Он удивился: «Ты что, сама не можешь прочитать?» Я ответила, что не могу, не умею. Брат высмеял меня. Вернувшись домой, я тотчас же уселась за изучение алфавита. Спустя какое-то время меня отправили в школу, и через три года я уже показывала лучшие результаты на экзаменах, получая награды за отличную учебу. В 14 лет я стала ходить в студию, чтобы обучиться рисованию. Я была замкнутой, неразговорчивой девочкой. Друзья считали меня справедливой, а потому с каждым спорным вопросом обращались ко мне за беспристрастным решением. В возрасте 12 лет я часто гуляла одна в лесу Фонтенбло неподалеку от Парижа. Лес был старый, некоторым деревьям было по 2000 лет. Я любила садиться под деревом, погружаясь в глубокую медитацию. В эти моменты я ощущала глубокую связь с этими деревьями, наделявшую меня ощущением радости. Мое сознание сливалось с деревьями, и даже птицы и белки, прячущиеся в ветвях, спускались вниз, подкрадывались ко мне и, не страшась, разгуливали по мне… Как-то я услышала разговор о том, что одно из деревьев собираются спилить, и однажды, когда я сидела в тени этого дерева, то ясно почувствовала, что оно осознает грозящую ему опасность и умоляет меня как-то предотвратить эту жестокую расправу над ним.
В начале 20-го века я отправилась в город Клемсель в Алжире (Северная Африка). К северу от городка начиналась территория Алжира, к югу – пустыня Сахара, к западу – Марокко и к востоку – Тунис. Летом там стояла невообразимая жара. Я изучала там оккультизм под руководством монсеньора Теона, по происхождению, очевидно, польского еврея. Каждый день в жаркий полдень я устраивалась под оливковым деревом и медитировала. Жару я переносила неплохо. Однажды во время глубокой медитации я вдруг почувствовала беспокойство и, открыв глаза, увидела перед собой огромную кобру с раздувшимся капюшоном, испускавшую свистящий звук; она застыла в полутора-двух метрах от меня. Местные называли таких кобр нага: их яд убивает человека мгновенно. Поначалу я не поняла, чем вызвала такую ярость кобры, но потом подумала, что, возможно, я оказалась на ее пути к норе или убежищу: как раз над тем местом, где я сидела, в стволе дерева я заметила дупло. Что делать? Если я хотя бы пошевельнусь, она тотчас же совершит свой смертельный бросок. Я не двигалась и не чувствовала при этом ни капли страха. Я смотрела не мигая в глаза кобры, мобилизовав всю свою силу воли. Спустя какое-то время свист прекратился, и змея как будто отступила. Я тихонько подобрала под себя ноги, по-прежнему не отрывая взгляда от змеи и напрягая всю силу воли. Наконец нападавшая змея убрала свой капюшон, мгновенно отвернулась от меня и быстро скрылась в воде расположенного поблизости водоема. Позже я рассказала об этом случае Теону, на что он сказал мне: «Эта кобра живет здесь в дупле, ты загородила ей дорогу, поэтому она и вела себя так агрессивно. Дай ей молока – и вы станете друзьями». С того момента я никогда больше не испытывала страха перед змеями. Раньше от одного вида змей я внутренне сжималась, испытывая острое отвращение, с которым не могла совладать. С тех пор оно полностью исчезло.
…Когда я во второй раз возвращалась из Клемселя (местечка, где жил мсье Теон), Теон поехал вместе со мной, чтобы посетить Европу. Во время морского путешествия поднялся сильнейший шторм. Море вздыбилось, огромные волны швыряли судно из стороны в сторону: предчувствие неминуемой катастрофы не покидало нас. Пассажиры нервничали, кто-то даже заплакал. Да и капитан не скрывал своего беспокойства, заметив: «Пассажирам грозит опасность». Тогда Теон обернулся ко мне со словами: «Прекрати все это». Капитан удивился, он не понял, что означали эти слова. Мне же все было ясно. Я пошла в каюту, легла на койку и, покинув свое тело, отправилась в открытое море. Там я увидела бесчисленное количество бесформенных сущностей, в безумстве скачущих по волнам и создававших хаос. Приблизившись к ним, я смиренно и почтительно попросила их прекратить бурю: «Зачем вам нужно терзать этих бедных людей? – сказала я. – Прошу вас, успокойтесь и спасите их». В течение получаса я продолжала увещевать их и наконец они угомонились. Море успокоилось. Я вернулась в свое тело и вышла из каюты. Счастливые пассажиры на палубе радостно о чем-то переговаривались». [415]
415
Отрывок из книги Пашупати Бхаттачарджи «О Божественной Матери», с. 10–13.